— Какого лешего ты здесь делаешь?
— Я тоже рад тебя видеть, малыш, — белозубо улыбается муженек, — Не пригласишь войти? — отпихнув меня в сторону, он заходит в квартиру, и зачем нужно было спрашивать приглашение?
Я уныло бреду за ним. В восемнадцать по дурости выскочила за него замуж и через полгода сбежала от этого ходячего урагана, что совпало с его отъездом в Штаты, поэтому официально мы так и не развелись. Что душой кривить, я была с ним счастлива, но прошедшее время не считается. А теперь он, звезда современного тяжелого рока заявляется ко мне. Разве я еще не сказала, что мой муж тот самый Стюарт Таунсенд, солист «Дикарей»? Ну, теперь сказала.
Его шокированный взгляд застыл на моей руке, надо сказать протез не ношу принципиально.
— Рыжик, что с рукой?
— Бандитская пуля, — усмехнулась я.
Серые глаза потемнели как море перед бурей, и снова передо мной всплывает безудержная дикая молодость, когда Стюарт в кровь разбивал кулаки о головы тех, кто осмеливался мне хоть одно грубое слово сказать.
— Кто?
— Не переживай, его уже давно соскребли со стенки и похоронили.
— Подожди… Так это о тебе в газетах писали?
— Ты меня всегда поражал своим умом и сообразительностью. Так что привело тебя в мою скромную обитель?
Стюарт вольготно раскинувшись на диване, ответил:
— Я соскучился, Рыжик.
— Мило. Я должна плясать от радости и хлопать в ладоши?
— Ну, что ты, малыш? Не сердись, — схватив меня за руку, усадил рядом, — Я всегда помнил моего Рыжика.
— И?
— Ты злишься, — в серых глазах плескалась печаль.
— С чего бы? В конце концов, это я от тебя ушла. Но, должна сказать, ты вовремя появился. Мне нужен развод. Официально.
Стюарт нахмурился.
— Не выдумывай, Рыжик. Не отпущу.
— Что? Ты себя-то слышишь? Мы уже давно разошлись, почему это официально не оформить?
— Как ты правильно заметила, это ты от меня ушла. Я же отношений с тобой не заканчивал, и заканчивать не собираюсь.
— И ты мне это говоришь спустя несколько лет? — я была поражена логическим мышлением моего безбашенного муженька.
— Я люблю тебя. Всегда любил. Надеялся, что решение свое переменишь, — слишком серьезно он смотрел на меня, непривычно, до боли серьезно.
В душе, где-то глубоко-глубоко царапнуло — и я, я тоже люблю… Но ответила иное, противоположное.
— Не будь ребенком, ничего не вернуть. Я люблю другого и выхожу замуж.
Его губы сжались в упрямую жесткую линию:
— Ну что ж… Твой выбор.
Больше не говоря ни слова, он ушел, я же с удивлением вытирала непрошеные мокрые дорожки по щекам…