Приехали. Роджер молча проводил меня до квартиры, но напоследок, словно неуверенный стоит ли вообще говорить об этом, произнес:
— Мара… Я ни в чем тебя не могу упрекать, но… дай мне шанс. Один шанс, — по-отечески поцеловав меня в лоб, он ушел.
Милый здоровяк Роджер… Смотрела ли я когда-нибудь на него как на потенциального партнера? Нет, по той простой причине, что заводить романы на работе — гиблое дело, но сейчас… Глупо мечтать о вампире, исчезнувшем в неизвестном направлении, пусть сердце противно ноет, но я понимаю, что человек вампиру не товарищ. Только в книжках глупые влюбленные девицы с радостью разделяют бессмертие с упырем. Мне не нужна вечная жизнь, если хотите, я ее боюсь. А Роджер… Я обязана попробовать.
Выскочив за ним на улицу, крикнула:
— Подожди, Роджер!
Удивленный, он обернулся.
— Может чайку? — с идиотской улыбкой спросила я.
Недоверие на его лице сменилось надеждой.
— Почему бы и нет.
Я в задумчивости сидела у окна, невольно сравнимая спящего в моей постели мужчину с вампиром (почему-то теперь произнести его имя я не могла, даже в мыслях).
Роджер был похож на скалу, огромный и мощный, словно весь состоящий из мускулов (и почему я раньше считала, что он полный? Ни намека на жир!). Вампир тоже хрупким телосложением не отличался, но был гораздо изящнее что ли, как дикая свирепая кошка. Весь такой плавный и мягкий, всегда готовый к прыжку. А его золотые волосы? А холодные голубые глаза, словно льдинки?
Сердце тоскливо стонало, глупое, глупое сердце. Нет у смертной будущего с вампиром, нет и быть не может. Возможно, стоит согласиться на предложение Роджера, правда могут возникнуть проблемы с разводом. Зная неуправляемый нрав Стюарта, я в этом не сомневалась. С него-то станется снова воспылать ко мне неземной страстью…
Я повернулось к окну, вглядываясь в предрассветную мглу, надеясь увидеть… Кого? Он мне сказал — я дам тебе выбор. Сегодня ночью я этот выбор сделала, и вампир знал об этом, наверняка знал.
Сонно заворочался Роджер в постели, я нехотя нырнула ему под бок. Пусть сердце заткнется, я поступила правильно.
И снились мне холодные голубые глаза как у побитой собаки…
Проснулась я поздно днем, когда Роджер уже давно ушел, от истошно вопящего дверного звонка. И кого нелегкая принесла? Потирая заспанные глаза, отворяю дверь. И не верю им. Стюарт Таунсенд собственной персоной, мой муж, кстати сказать.
— Рыжик! — радостно провозглашает он, заключая меня в крепкие объятья и оставляя на губах страстный поцелуй.
С трудом переводя дыхание (я и забыла, вернее заставила себя забыть, каким он был потрясающим любовником…), спрашиваю: