Каждый следующий шаг давался с огромным трудом. Всё чаще встречались раскисшие участки, где «кисель» не держал. Ледовые поля темнели, а это означало, что толщина их предельно мала. Такой путь для группы с полной выкладкой по всем канонам невозможен. Но у них не было выбора, поскольку они не могли позволить себе роскошь отступления.
Щербо перебрался в голову цепи и замер перед тем, как сделать очередной шаг. Под лыжами месиво. Метров в двадцати впереди виднелся Пётр Чёрный. Рядом возился Валеев. Внезапно в поле зрения Щербы что-то неуловимо изменилось. Через миг он понял: исчез Чёрный, и тут же чёрным пятном над поверхностью вынырнула его голова.
— Чёрный провалился! — крикнул он Валееву, сбрасывая рюкзак, а затем рукавицы. Барахтаясь в ледяной каше, Чёрный с огромными усилиями освободился от рюкзака. Потом попробовал плыть, хотя работать руками в этой каше было очень тяжело.
— Держись! — крикнул Щербо.
Очень медленно Чёрный подплыл к краю полыньи. Ухватился за конец верёвки и начал так же медленно подтягиваться. Сорвался! И снова его скрюченные пальцы тянулись вверх, из рукавов стекала чёрная вода, ногти от напряжения побелели. Лёд трещал и ломался. Опять сорвался! Щербо упал на живот и схватил Чёрного за руку. Тут подоспел Валеев, и вдвоём они еле вытянули тонувшего из ледяной ловушки, а Ткачук с Гаральдом выловили его рюкзак и лыжные палки.
Пётр Чёрный стоял на морозе промокший насквозь, и его одежда стремительно превращалась в ледяной панцирь.
— Надо дойти. Сможешь? — заглянул ему в глаза Щербо.
— Мне не холодно, — едва раскрыл сведённые челюсти Чёрный.
До берега ещё с полкилометра. Полчаса — и он умрёт. Промедление может стоить ему жизни. Но раньше, чем мы пересечём фиорд, останавливаться нельзя. Никак нельзя!..
— Спирта!
Старшина быстро передал по цепочке флягу, и Назаров, стоявший рядом, влил изрядную порцию в рот Чёрного, у которого, казалось, даже глаза побелели от холода.
— Не дрейфь, Петя, сейчас доберёмся! И солнышко здесь не садится, замерзнуть не даст. Глянь, какой закат... розовый, словно задница у юного павиана... Теперь оно подниматься начнёт.
Щербо слышал, как приговаривал Назаров, делая полтавцу «массаж суставов», бил по спине, пытаясь сколоть ледяной панцирь. Вперёд! Быстре-ей!
Не иначе, злые духи перешли нам дорогу, разрази их гром. Ладно. По закону равновесия в будущем нам «светит» компенсация. А Чёрный? Щербо знал, что чрезмерные влажность, туман, а также слишком сильный ветер отнимают у тела тепло. Так же, между прочим, как и спирт, который может временно помочь. Не менее весомую роль играет и время пребывания на морозе. Это он хорошо усвоил прошлой зимой в заснеженных сопках провинции Финмарк. Терпеть холод изо дня в день, часами спать в снегу, раздеваться и одеваться на морозе, только дважды в сутки иметь возможность погреть руки над примусом — это серьёзно. И привыкнуть к этому невозможно. Можно только стойко сопротивляться. Это просто. Для этого надо приучить себя к тому, что холод — нормальное, неизменное, продолжительное явление. Но мокрый на морозе — это уже чересчур. Должны успеть!