Они двинулись вперёд, и немец всё время сворачивал вправо, стараясь быть за спиной пленного, прикрываясь им. Гвоздь понял, чего тот добивается, и не артачился. Так они добрались до лыж, оставленных другим немцем, который сейчас стоял под стеной хижины и внимательно следил за их продвижением, не выпуская из поля зрения и дверь. Потом он припал ухом к стене, но внутри, по-видимому, было тихо, потому что через какое-то время немец скривившись, взмахнул рукой, что значило — внутри тишина.
Потом он переместился к окну и со звериной настороженностью, в любую секунду готовый отпрянуть, припал к нему. Дом оставался немым. Почти полминуты немец внимательно и терпеливо всматривался в темноту лачуги. Каждое мгновение Гвоздь ожидал выстрела. Он приготовился к смерти, но собирался прихватить с собой и фельдфебеля. Верёвка натянулась и Гвоздь задумал дёрнуть её на себя и выставить навстречу лыжные палки. Если вовремя упасть, то, возможно... Он понимал, что разница в силе и весе между ним и его конвоиром даёт ему мало шансов, но другого выхода не видел.
Немец у окна вдруг резко отшатнулся. Гвоздь ощутил, как напрягся его конвоир. Потом немец у хижины опять осторожно придвинулся к стеклу и начал вглядываться во что-то, что насторожило его, но уже в одну точку, не крутя головой. Наконец он оторвался от окна, перевёл дыхание и, сняв рукавицу, сначала отогнул указательный палец, потом опустил книзу большой и развёл ладони. Гвоздь видел, как цепко следил за этими сигналами фельдфебель, как шевелился ствол его автомата, готовый изрыгнуть смерть. «Один? Мертвец? Кто?»
Теперь, как понял Гвоздь, фельдфебель вместе с пленным должен был тоже приблизиться к двери. Но он остался на месте. Это было не по правилам. Гвоздь переводил взгляд с одного немца на другого, стараясь понять логику их действий.
А вражеские взгляды были обращены к офицеру. Тот продолжал держаться на значительном расстоянии, нацелив автомат на окно и дверь. Это был явный перебор — с такого расстояния его стрельба была бы неэффективной. Пленному вдруг показалось, что подобная мысль промелькнула и у главного конвоира, он даже заметил лёгкую презрительную гримасу на лице фельдфебеля. Между тем, офицер не желал повторять передвижений своих подчиненных, он переместился вперёд и влево, метров на пятьдесят сократив расстояние до хижины. Теперь все замерли, приготовившись к решающему рывку.
«Ну, Иван, готовься предстать перед Господом!»
Немец у стены, подчиняясь жесту фельдфебеля, ударом ноги распахнул дверь настежь.
Ледник, перевалив через гигантский каменный порог, переламывался на перегибе и раскалывался далее, превращаясь в совершенно неприступный лабиринт чудовищных разломов, трещин, каверн. Похоже, двигаться можно только скалистой грядой. Но их путь пролегал именно через ледопад, поскольку скалы увели бы их от цели. И старший лейтенант Байда, и сержант Валеев очень хорошо представляли всю сложность своего задания. Во-первых, преодолеть этот чёртов ледопад, что было «классикой» альпинизма, а во-вторых...