– Джастин.
– Да, Сэнди.
Но и во второй раз он попытался уйти от, казалось бы, неизбежной конфронтации.
– Одна из местных газетенок посвятила целый выпуск Тессе. Опубликовала воспоминания друзей.
– Как мило с их стороны.
– Там довольно недвусмысленно говорится о роли Блюма. Высказано предположение, что он лично принимал роды. Есть намек, что и ребенок, возможно, его. Извини.
– Ты про Гарта.
– Да.
Вудроу показалось, что голос Джастина звенит от напряжения.
– Да, конечно, в последние месяцы время от времени люди высказывали подобное предположение, а теперь, без сомнения, мы будем слышать его гораздо чаще.
И хотя Вудроу предоставил Джастину такую возможность, тот не заявил, что предположение это далеко от истины. Вот Вудроу и пришлось усилить напор. Наверное, где-то его подталкивало чувство вины.
– Они также утверждают, что Блюм поставил в ее палате раскладушку, чтобы спать рядом.
– Мы спали на ней вместе.
– Не понял.
– Иногда спал Арнольд, иногда – я. Менялись, в зависимости от рабочего графика.
– Ты не возражал?
– Возражал против чего?
– Того, что о них могли сказать, учитывая внимание, которое он ей оказывал… как выясняется, с твоего согласия, при том, что она вела себя здесь, в Найроби, как твоя жена.
– Вела? Она была моей женой, черт побери!
Вудроу не ожидал, что ему придется столкнуться с яростью Джастина, точно так же, как для него полной неожиданностью стала ярость Коулриджа. Ему хватало забот с собственной яростью, которую он пытался удержать под контролем. В саду ему удалось не повысить голос, потому что еще на кухне он снял часть напряжения, навалившегося на плечи. Но вспышка Джастина стала для него сюрпризом, громом с ясного неба. Он рассчитывал увидеть в глазах Джастина раскаяние, точнее, унижение, но никак не думал, что нарвется на вооруженное сопротивление.
– О чем ты меня, собственно, спрашиваешь? – полюбопытствовал Джастин. – Что-то я тебя не понимаю.
– Я должен знать, Джастин. Ничего больше.
– Знать что? Контролировал ли я свою жену? Вудроу и хотел получить ответ, и давал задний ход.
– Послушай, Джастин… я хочу сказать, взгляни на происходящее с моей колокольни… хотя бы на мгновение, хорошо? Мировая пресса вцепится в это, как бульдог. Я имею право знать.
– Знать что?
– Чем еще занимались Тесса и Блюм? Что еще мы увидим в заголовках… завтра или в ближайшие шесть недель, – закончил он, с ноткой жалости к самому себе.
– Например?
– Блюм был ее гуру. Не так ли? Помимо всего прочего.
– И что?
– А то, что они разделяли идеи. Вынюхивали нарушения. Скажем, прав человека. Блюм стоял на страже… так? Или его люди. А Тесса… – он терял нить разговора, в чем Джастин совершенно ему не мешал, – …помогала ему. Вполне естественно. В сложившихся обстоятельствах. С ее блестящим юридическим образованием.