На следующий день танкисты наступали на Умань. Еще в районе Ольховатка, Поповка Рагозин, идя на своем танке впереди батальона и пересекая небольшую балочку, вдруг крикнул:
— Товарищ комбат! Справа пушка! — И, не дожидаясь команды, рванул правый рычаг на себя. Тридцатьчетверка, повинуясь воле механика, понеслась вправо. Через считанные секунды она прошлась по орудию с треском и лязгом, вдавив его в грунт вместе с частью расчета. Двое из гитлеровцев бросились было бежать, но Волков успел нажать на гашетку курсового пулемета и длинной очередью срезал обоих.
— Везет тебе, Рагозин, на таран, — заметил комбат, когда механик, развернув машину, стал рассматривать в открытый люк то, что осталось от противотанковой пушки.
— «Повезло» бы нам всем, если бы фашисты успели развернуть пушку градусов на двадцать влево: вне сектора обстрела мы были, когда я заметил ее. Развернуть они ее пытались, да не успели. Через секунду прошили бы нас навылет даже в лоб, не то что в борт.
— Правильно действовал, Иван, иначе бы мы с тобой уже отвоевались, — заметил капитан. — А ты все сокрушался, что так ни одного фашиста лично и не убил. Можешь этих двоих, что под гусеницы ушли, считать своими.
— Нет, товарищ комбат, это опять-таки коллективные, а мне самому хочется фашисту в глаза посмотреть, каков он один на один.
Комбат осмотрелся кругом и заметил:
— Не пойму только, почему тут вдруг одно-одинешенько противотанковое орудие оказалось.
— Не одно-одинешенько, товарищ капитан. Видите, вон за полосой кустарничка свежая насыпь брустверов. Там, видать, пехота притаилась, верно, заслоны выдвинуты, — проговорил Рагозин, показывая на кустарник справа.
— Пожалуй. Ну черт с ней, с пехотой. Наша пехота с ней и разделается…
10 марта, не выдержав натиска наших войск, гитлеровцы начали отступление, вскоре перешедшее в беспорядочное бегство. Сотни искореженных машин и другой когда-то грозной боевой техники устилали путь отступления гитлеровцев от Умани.
7 апреля, потеряв в упорных боях несколько десятков танков и САУ, танкисты 5-й гвардейской танковой армии были выведены из боя в район Бельцы. Здесь начался ремонт, прибывало пополнение личного состава и боевой техники.
Рагозин развернул свою деятельность и здесь: он с увлечением стал натаскивать молодых механиков-водителей, делясь своим опытом.
— Смелее берись, — говорил он, передавая из своих закорузлых рук рычаги управления новичку механику. — Машина любит, когда с ней на равных разговаривают, когда в твоих руках уверенность чувствует. Дрогнули руки, сдали нервы, — занесет. А противнику того и надо — любит он слабонервному механику-водителю в борт болванку всадить. Из-под огня командир выходить прикажет, старайся зад не показывать: корма — вещь уязвимая. Пользуйся задней передачей и огнем, а когда подальше уйдешь, тогда уж и разворачивайся. На таран иди смелее, только перед самым ударом не забудь о сцеплении, а то порвет. Инерцию используй, а не силу мотора. Мотор только для разгона, а перед самым ударом выключай сцепление, тогда противнику хана.