Шарви в красивом, красном с серебристой отделкой, сари шла за телом супруга, опираясь на руку Пайода. Следом за ними шествовали остальные сыновья, дочери и три невестки, в числе которых была и Витра. Амия спиной ощущала злой взгляд старшей невестки. Девочка боялась даже подумать о том, что ее ждет. Три-Глаза тоже была здесь, но держалась в стороне от процессии. Жители деревни старались не приближаться к ней. Устремив взгляд на Гангу, она брела, утапливая в грязь свой посох.
Шли медленно. Грязь местами доходила людям до колен, замедляя движение, но дождь давно закончился. Муссон собирался с силами: новая буря могла разразиться уже после полудня. И женщины, и мужчины несли на плечах и головах вязанки хвороста. Подойдя к костру, сложенному из пней и бревен, они, направляемые жрецами, сложили свою ношу, куда им было сказано.
Сердце маленькой Амии застучало с неистовой силой, а горло сжалось так, что она едва могла дышать. Как ей хотелось обнять мать и прижаться к ней крепко-крепко! Но представителям низших каст было запрещено выражать нежность и привязанность жестами и прикосновениями.
Поглощенная своими переживаниями, Амия не услышала, как к ней приблизилась Три-Глаза, поэтому вздрогнула, когда знахарка положила руку ей на плечо.
– Твоя мать быстро возродится в новом теле, и жизнь ее будет счастливой, – сказала старуха.
Но Амия не разделяла ее уверенности.
– А если она родится собакой? Или змеей?
Амия шмыгнула носом – слезы снова подступили к глазам.
– Змеей или собакой в новой жизни станет тот, кто в этой жизни много грешил – предавал супруга, не почитал богов…
– Но ведь она еще не умерла! Спаси мою мать, ты ведь можешь!
– Нет. Ты ошибаешься, это мне не по силам. Такова ее судьба.
– Ненавижу тебя, ненавижу!
Амия отшатнулась от Три-Глаза.
– Но так будет не всегда. Когда прах твоих родителей унесут воды Ганги, когда о них начнут понемногу забывать, ты сама придешь ко мне.
– Ни за что!
– Ты придешь. Так предначертано судьбой.
Собравшиеся боязливо поглядывали на колдунью. Маленькую девочку, мечущуюся у костра, они, в отличие от Три-Глаза, жалели. Амия пыталась подойти к матери, но ее дяди раз за разом отталкивали ее.
– Стой там, где велено! – приказал ей один из них.
И девочка застыла на месте, слушая, как мать повторяет «Нет! Нет! Нет!», в то время как сыновья укладывали труп Анупама в центре костра.
Шарви не хотела следовать за мужем. Она помнила, как в языках пламени извивалась от боли ее мать, как превращалось в пепел тело тети, как легким дымком унеслась в небо подруга. Их крики звучали у нее в голове. Скольких до них и после них приговорили к ужасной смерти в безумии религиозного фанатизма! И вот чьи-то руки схватили ее и понесли…