Руаранги остановился и старательно прицелился. Тонкий дротик запел в воздухе, он летел прямо в демона. Но в последний миг какая-то неведомая сила заставила его отклониться в сторону. Дротик пролетел мимо и, дрожа, вонзился в землю.
Руаранги знал, что еще немного — и беглецы скроются из глаз. Уже смеркалось, и Руаранги боялся потерять их в темноте. У него осталась кое-какая еда от обеда, который он себе приготовил, и его рука потянулась к вареной кумаре. Тафаи-ту и туреху были уже на опушке леса, но на этот раз Руаранги не промахнулся: кумара ударила Тафаи-ту прямо в спину.
Сердце Руаранги запрыгало от радости: он знал, что вареная кумара расколдует его жену. Тафаи-ту на мгновение остановилась, потом вырвала руку у туреху и обернулась. Она увидела мужа, увидела, что он стоит и ждет ее! С радостным криком она подбежала к Руаранги и бросилась к нему в объятия.
Руаранги и Тафаи-ту бежали, не разбирая дороги, они продирались сквозь кусты, натыкались на деревья, спотыкались о корни и думали только об одном: как бы поскорее покинуть эти мрачные места, где жили туреху. Наконец они выбежали из леса и увидели нижние склоны Пиронгиа, безмятежные и невозмутимые в серебряном свете луны.
Руаранги и Тафаи-ту лежали у себя дома. Руаранги старался успокоить жену и сначала ни о чем ее не расспрашивал. А она не так уж много могла рассказать о своей жизни с туреху. Тафаи-ту вздрагивала, когда слышала это страшное слово, и Руаранги старался его не произносить. Но утром она больше походила на прежнюю Тафаи-ту.
— Мы должны быть очень осторожны, — сказала она. — Туреху снова придет за мной.
— Как ему помешать? — спросил Руаранги. — Неужели туреху ничего не боятся?
Тафаи-ту на минуту задумалась.
— Конечно, боятся, — сказала она. — Красная охра! Они боятся священной красной охры!
Прошло несколько дней, светлокожие жители лесов не показывались. Жена Руаранги постепенно забывала о своих страхах. Но однажды вечером она стояла перед домом вместе с мужем и внезапно пронзительно закричала.
— Смотри!
Большими шагами к ним шел туреху.
Муж и жена вбежали в дом. Руаранги схватил красную охру и натер жену. В ту же минуту туреху распахнул дверь и прыгнул через порог. При тусклом свете очага он казался огромным. Зубы торчали у него изо рта. От его белой кожи веяло холодом. Холод пришел в дом вместе с ним.
Руаранги натерся красной охрой и закричал:
— Ты не посмеешь прикоснуться к нам!
Туреху увидел священную красную охру и отпрянул. Руаранги провел красной охрой по двери. Туреху застонал и выпрыгнул в окно. Руаранги в ярости прыгнул за ним. Он водил красной охрой по земле, а туреху перепрыгивал через священные полосы. Ему уже некуда было поставить ногу, только на марае оставалось еще немного места. Увидев, что все кругом покрыто священной краской, к которой он не смел прикоснуться, туреху одним прыжком взобрался на крышу дома Руаранги, с тоской оглядел каингу и запел прощальную песню, потому что он тоже любил Тафаи-ту. Жители деревни услышали голос туреху и с опаской выглянули из домов. В песне туреху слышались слезы, и они навсегда запомнили эту песню, прощальную песню, которую туреху спел маори.