— Что? — успевает спросить Эмма.
Понимая, что в таком положении разговаривать неудобно, чернобородый обходит поваленное дерево и заходит к ним справа. Девушки, не решаясь привстать, так и остаются зачем-то сидеть на корточках.
— Я, видимо, заблудился. Не подскажите, как выйти отсюда? — спрашивает их мужчина в чёрном плаще.
— Вон, по этой тропинке идите, — показывает рукой Мара. — Она и выведет вас из Ведьминого яра.
Видя, что мужчина с крестом на груди вполне адекватный, Эмма успокаивается. Но нервное напряжение после перенесённого стресса даёт о себе знать. Вынув из пачки сигарету, она небрежно засовывает её в свой очаровательный ротик и щёлкает зажигалкой.
Прикурив, Эмма затягивается с таким наслаждением, что кончик сигареты в одно мгновенье чуть ли не на целый сантиметр становится короче, тотчас превращаясь в пепел. Задержав во рту дым, она затем с видимым удовольствием выпускает его изо рта вверх. Целый шлейф сизого дыма.
— Из Ведьминого яра? — переспрашивает чернобородый.
— Да, — кивает Мара.
На Девичьей Горе всё видится иначе. Только здесь у многих впервые открываются глаза, и многое из того, что везде уже стало привычным, здесь кажется странным и неестественным.
Вот почему огонь и дым изо рта девушки кажется чернобородому таким же странным, как и Колумбу, который впервые увидел курящих индейцев в открытой им Америке. Вот почему джинсы и брюки девушек, такие привычные за пределами горы, кажутся ему здесь, на природе, столь же неприемлемыми для женского пола, как и в церкви.
Видимо, поэтому чернобородый на всякий случай спрашивает их:
— А вы, девушки сами, часом, не ведьмы?
— Ведьмы! — шутливо отвечает Эмма. — Здесь, на Девичьей, все девушки — ведьмы!
Но мужчина шуток не понимает.
— Ага, — прикусывает он губу, соображая, что делать дальше.
Он открывает саквояж и вынимает из него кропило и пластиковую бутылку.
— А вы что, поп? — спрашивает его Мара.
— Нет, я не поп, — отвечает чернобородый и опускает саквояж на землю.
— А кто? — спрашивает Эмма и так нервно затягивается сигаретой, что от неё не остаётся и половины.
Чернобородый не спеша откручивает бутылку, а затем обильно смачивает жидкостью кропило.
— Кто же вы тогда? — спрашивает Мара.
— Я инквизитор.
Испуганно подавшись назад, девушки ударяются затылками о ствол дерева. Довольный произведённым эффектом, инквизитор так же неторопливо закручивает бутылку.
— Дядечка, вы чего? — испуганно произносит Эмма.
— Значит, говорите, ведьмы?
— Да нет, мы — не ведьмы, я просто так сказала, — тараторит Эмма, — я пошутила.
— А чего это ты вдруг так… всполошилась?