— Ни я, ни вы не допустили бы ничего подобного, — твердо возразил Ваден.
— Вы не на шутку рассердились на него.
— Я просто не уверен, кто из нас донесет на Густава раньше, — Ваден повернулся и посмотрел Миллер прямо в глаза. — Простите меня, Эльза, но я не верю вам. Если в Берлине узнают, что вы скрыли промах своего кузена, вам придется отвечать на вопросы особой инспекции.
Миллер иронически улыбнулась.
— Во-первых, Курт, я не собираюсь доносить на Густава, уверяю вас. Во-вторых, я знакома со службой особой инспекции, и она не так страшна, как о ней рассказывают. Зря вы так близко принимаете все к сердцу… Что касается обстоятельств бегства Ганидека, то Густав сам сообщит своему начальству об этом.
— Тогда я спокоен, — отошел немного Ваден. — Я недооценил вас, Эльза.
— Зато я вас, оберст-лейтенант, переоценила, — Миллер не скрывала своего презрения. — Я считала вас сильным и волевым мужчиной. А судя по вашему беспричинному испугу — это далеко не так.
Ваден опустил голову.
— Эльза, вы должны понять, у меня за много лет впервые появилась реальная возможность переехать в Германию. Я во Франции с первых дней оккупации. Начальство обещало в ближайшем будущем перевести меня на родину.
— Ваше начальство сдержит слово.
— Вы уверены? — с надеждой спросил Ваден. — Вам говорил обо мне кто-то из моего непосредственного начальства?
— Нет.
— Что же вы вводите меня в заблуждение? — в голосе оберст-лейтенанта послышались нотки обиды.
Эльза прищурила глаза.
— Вы знаете, что русские уже освободили большие часть своей территории?
— Да, но ведь это выравнивание линии фронта, — недоуменно пожал плечами начальник полевой жандармерии.
— Для обывателя — это выравнивание линии фронта, для солдата — отступление под натиском превосходящих сил противника.
Эльза с наслаждением ожидала, какой будет реакция Вадена на ее слова. Она заметила, как в его глазах постепенно стал появляться испуг.
— Неужели дело обстоит именно так? Я не знал этого…
— Теперь вы понимаете, почему ваше начальство сдержит слово? Вообще советую держать язык за зубами.
— Не боитесь, что я донесу на вас?
Миллер рассмеялась прямо в лицо Вадену.
— Нет. Вам не поверят. Я — офицер абвера с особыми полномочиями. Меня долго и тщательно проверяли. Я делом доказала свою преданность фюреру. Ваш донос расценят как клевету на тех, кому верит сам рейхсфюрер Гиммлер.
Эльза замолчала, затем с явным злорадством продолжила разговор:
— Хотите знать, Ваден, что было бы с вами дальше? Вы застрелились бы по неизвестным причинам или повесились бы в пьяном виде.
— Чепуха какая-то. Я не собираюсь делать ни первое, ни второе. У меня — жена и двое детей.