— Японское слово — хиккикомори. Так называют людей, которые боятся выйти из дома, потому что боятся других людей. Боятся социума, и вообще любого общения, кроме виртуального. Такие люди погрязают в Интернете и в компьютерных игрушках. Вот мой сосед по квартире, Вадим, — типичный хикки. Видела его?
— Этот, что ли — жирный? Видела мельком. Он ужасен.
— Его можно понять. И их всех. Кто-то не хочет стареть и красоту терять. Кто-то не хочет покидать уютный виртуальный мирок. Кому-то просто не нужны взрослые проблемы — семья, дети, карьера и прочий геморрой. Для них для всех остается два пути. Либо молодиться до бесконечности, либо — как Аленка: в окно, вниз головой. Есть и третий путь: сдаться на милость победителя и покорно взрослеть. И знаешь, в чем беда? Иногда бывает так, что момент упущен и взрослеть уже поздно. Что тогда?
Карина не ответила. Она с головой ушла в мысли. Кажется, ей стало грустно.
— Видишь, — хмуро сказал Максим. — Теперь и ты задумалась над этим вопросом.
— Да, — подтвердила она. — Мне тоже часто кажется, что смысла нет вообще нигде и ни в чем. А мне даже поговорить об этом не с кем. Только с мамой, но она все время говорит одно и то же.
— Дай угадаю: “Замуж тебе пора, дочура”?
Максим так удачно сымитировал голос, что они оба рассмеялись.
— Не совсем. Она говорит: мужика б тебе приличного, Карик.
“Штаб-квартира” оказалась крошечным домиком на окраине. Справа — двухэтажная кирпичная постройка с огромной вывеской “Баня”, рядом с ней — поваленная набок фанерная будка с полустертой надписью “Пиво, раки”. С другой стороны — водонапорная башня, следом за которой начинались огороженные трухлявыми заборами садовые участки.
На самом домике не было никаких вывесок — чтобы не привлекать лишнего внимания. Хотя внимания к штаб-квартире и так было предостаточно: одна стена домика была полностью исписана плохо замазанной непотребщиной.
За дверью, справа от входа, сидел скромного вида молодой человек с козлиной бородкой и листал брошюрку “Огород во славу Божию”.
— Отец Иннокентий у себя? — спросила девушка.
— Да, — ответил тот и улыбнулся: — Ой, Карина! Вы опять к нам! Глазам не верю! По работе или как?
— По работе, — сухо ответила она.
— Ну, с Богом. Отец Иннокентий у себя в кабинете, он вас примет, если не занят. Боже мой, Карина! Как ты похорошела!
— Спасибо, — бросила она на ходу, не оборачиваясь.
Короткий узкий коридор. Голые стены — никаких религиозно-агитационных плакатов и подобного.
— Ненавижу, когда они комплименты делают… — прошептала девушка на ходу.
— Почему? Вроде бы он это от чистого сердца…