Короче, со мной всё понятно. И я вас умоляю: не надо причислять меня к форева-янгам. Я не с ними. Они убивают себя, потому что не хотят жить дальше. А я — потому что просто не знаю как. Поэтому забудьте меня. Меня больше нет. И не было, наверно.
Карина, к тебе персональная просьба: продолжай жить. У тебя всё будет как надо. И у твоего брата тоже.
Мне очень повезло, что в последние дни моей жизни судьба преподнесла мне такой подарок — ваш город. Тебя, Сашу, Аню, Эльку, Костю, Вадима. А отдельное спасибо — за озеро Медицинское. Видишь ли, я очень боюсь крови и вообще физической боли. На прыжок с балкона меня бы не хватило.
Пожалуйста, пусть мой уход будет для вас всех стимулом жить дальше. Чтобы каждый из вас мог сказать: “Он ушёл — он дурак. А я так никогда не сделаю”.
Искренне твой MaD_MaX.”
Это письмо Карина зачитала вслух на маленьком собрании, которое случилось в квартире Кости, на кухне, в шесть часов пополудни. Там же были Костя, прогулявший работу, Вадим Мельников, Элла и ещё один человек — крепкий восемнадцатилетний парень с огромными, в красных прожилках, глазами, крупным носом и уродливыми большими губами, с царапинами на щеках. На нём была серая куртка с просторным капюшоном, откинутым назад.
Последним пришёл бледный, растерянный Саня. Молча бросил на стол мокрую сиреневую бейсболку.
— Ты где был? — спросила Карина, хотя ответ был ясен заранее.
— На Медицинском, — Саня говорил, почти не раскрывая рта, поэтому голос казался незнакомым. — Как прочитал письмо — сразу туда. Всё обегал. Вот, нашёл. К берегу прибило.
— А тебе он что написал?
— Да ничего особенного. Про то, что рад был знакомству, тыры-пыры. Приехал сюда, чтобы провести здесь последние дни в жизни, а потом уйти, а озеро Медицинское для этого идеально подходит.
— А мне написал, что очень благодарен мне за крышу над головой и за компанию. И что он проиграл пари…
— Какое ещё пари? — спросил Саня.
— Не говори ему, — отрезала Карина. — Другим знать незачем.
— А ты знаешь? — удивился Костя.
— Да. Он мне всё рассказал. Так вот, Костенька, чтоб ты знал: он выиграл это пари.
— Ни фига себе-себе! А чего ж он тогда соврал?
— Ну, может, чтобы меня не очернить, — безразлично пожала плечами она. — Ты же всё равно это никак не проверишь.
— Да это-то понятно… А с этим-то что мне делать? — Костя поставил на стол спортивную сумку Максима, расстегнул её, вытащил огромный золочёный кубок с оттиснутой на нем эмблемой — панда, сидящая за компьютером. — Куда вот его теперь девать?!
— Мне отдай, — неожиданно буркнул Вадим.
Ни его, ни Эллу никто не решился спросить, что было в прощальных письмах, адресованных им. Вадим Мельников полностью ушёл куда-то в глубь самого себя и заперся там, как в цитадели, а Элла молча плакала, ни на что не реагируя.