Ее дыхание переросло в стоны, когда его язык принялся ритмичными движениями ласкать ее самую чувствительную точку. Удовольствие раскаленной добела магмой накрыло ее с ног до головы, распространяясь вверх к связанным запястьем. Она страстно хотела принадлежать ему. Ему, и никому больше.
И вдруг вместо жара дыхания она ощутила холод воздуха. Коналл, отпрянув назад, сидел на корточках. Ее полузакрытые глаза округлились.
— Не останавливайся, — простонала Шона. — Я готова для тебя, Коналл. Я хочу тебя. Только тебя.
Ее взгляд переместился вниз на его спорран. Спорран топорщился вверх под странным углом. Очевидно, Коналл тоже ее желал.
— Есть еще многое, что я хотел бы тебе показать. Давай ляжем в постель.
Она схватила его за рубашку и приблизила к себе его лицо.
— Коналл, если ты сейчас же не овладеешь мной, клянусь Богом, я лягну тебя в розовое местечко, и ни одному из нас не станет от этого легче.
Коналл прищурился:
— Не могу поверить, что женился на дикой кошке. Хорошо. Раз тебе нужно совокупление, ты его получишь.
Он встал, потянув ее за собой, затем бесцеремонно толкнул на коричневую кожу честерфилда. Грубо задрал ей юбку. Ее разгоряченное тело обдало прохладой.
Шона попыталась сесть, но связанные кисти ограничивали ее движения. За спиной она услышала, как щелкнула застежка его споррана, и он запустил сумку через комнату. Раздвинув ей ноги, он втиснулся между ними. Ее лоно пульсировало.
И тут она ощутила его прикосновение. Она просила, нет, приказала ему овладеть ею, а теперь испугалась. Вдруг будет больно.
Она слышала его затрудненное дыхание. Коналл старался держать себя в руках. Он обладал огромной силой и контролировал каждое свое движение, и Шона была ему за это благодарна. Коналл слегка продвинулся вперед, и Шона поморщилась. Но острой боли не ощутила. Она ощутила лишь удовольствие и растяжение. Он продолжал протискиваться дальше, и, казалось, конца этому никогда не будет.
Но вот он вошел в нее. Они оба тяжело и шумно дышали. Потом он начал осторожно двигаться, постепенно увеличивая скорость. Наполнив ее всю, он не оставил ни одного свободного дюйма. Ее лоно снова пробуждалось к жизни, распространяя по ее телу музыку наслаждения. Коналл продолжал над ней трудиться, как молот над наковальней, и она чувствовала себя в полной гармонии с теми ощущениями, что он в ней пробуждал. Его руки — на ее бедрах, его ноги — между ее ногами. И это было волшебно.
Она так сильно его хотела, что потеряла всякое терпение. И желание захлестнуло ее штормовой волной. Его движения не утоляли ее голод, а делали его еще острее. Одинокая нота в ее лоне вскоре разрослась до полнокровной гармонии и вознесла ее на вершину блаженства. Спазмы ее лона выжали из его плоти все наслаждение до последней капли. Не в силах больше выносить сладкую муку, он зарылся в нее и застонал от наслаждения.