Пес помахивал хвостом, пока Коналл его осматривал.
— Конечно, нет.
Воинственный вид Шоны смягчился. Ее преданность собаке казалась невероятной. Судя по ее поведению, трудно было понять, кому принадлежало животное — ему или ей.
— Можно опустить его на пол?
— Да, только аккуратно.
Он осторожно приподнял собаку с живота Шоны. Забинтованная лапа безвольно повисла, и собака заскулила. Бормоча ласковые, успокоительные слова, Коналл поставил собаку на землю, и Шона выпрямилась. Коналл невольно устремил на нее взгляд.
Она села на подоконнике. Подол ее сорочки сполз вниз, прикрыв ее ноги. Когда она потянулась, он заметил, что тонкая, как паутина, ткань не в состоянии скрыть контуры нагого тела. Слабый желтый свет лампы на стене озарял ее лицо и фигуру, четко вырисовывая углубление между округлостями ее груди, вызывая у него в чреслах волнение.
Несмотря на травму, Декстер оставался сильным. Шумно равномерно дыша под рукой Коналла, он уселся на задние лапы.
Шона спрыгнула с подоконника. Сползшая с одного плеча сорочка открыла его взгляду изгиб веснушчатого плеча, упругие мышцы руки и мягкую округлость груди. На какой‑то миг Коналл поддался мысли о запретной связи с этой служанкой, представив себе, как прижмет ее полунагое тело к своему. Приятная фантазия затуманила его мысли.
Но джентльмен внутри велел ему вести себя пристойно.
— Ты, наверно, замерзла. Пожалуйста, накинь это, — произнес он, снимая свой синий фрак.
— Благодарю, — ответила она, набросив его себе на плечи.
Пока она это делала, между ее расставленных ног проблеснула полоска света, и Коналл вмиг ощутил мгновенную реакцию своей плоти, заставившую его тотчас пожалеть о своей галантности.
— Нам нужно идти.
Шона замерла.
— Куда вы его забираете? — спросила она тоном, вспугнувшим лошадей.
— К себе в спальню. Обещаю, что ничего дурного с ним не случится. Я принесу ему еду и воду и устрою удобную и теплую лежанку, где он будет отдыхать, пока не заживет лапа.
Шона недоверчиво сверлила его взглядом, стараясь определить, говорит он правду или лжет. Наконец на ее лице промелькнуло выражение облегчения, и она слегка расслабилась.
— Хорошо, — промолвила она нерешительно. — Но если ему вдруг станет хуже, вы пришлете за мной?
Коналл благодарно улыбнулся:
— Конечно, пришлю, доктор. Послушай, почему бы тебе… то есть не хочешь… — Он не знал, как это сказать.
— Что?
Коналл сделал глубокий вдох.
— Не поднимешься со мной наверх?
Ее красивые черные брови сошлись на переносице.
— Зачем?
Коналл был рад, что в помещении не хватало света, поскольку чувствовал, что его сумбурные мысли отразились на его лице.