То, что Коналл воспылал к ней желанием в ту первую встречу, когда она выглядела как пугало, наполнило Шону безграничным счастьем.
Свершилось. Она навеки отдала ему свое сердце. И не было никакой возможности получить его обратно.
Он поцеловал ее улыбающиеся губы. Корсет платья распустился, и Коналл стянул его вниз. Под платьем оказалась тонкая, как паутина, сорочка. Его теплая ладонь легла ей на грудь, и он осторожно погладил сосок.
От прилива вожделения ее лоно разрывалось от боли, и она почувствовала, что промокла, как будто ее тело рыдало от тоски по нему. От могучих вод, бурливших внизу, рокот которых доносился сквозь толщу древних стен, стол слегка вибрировал.
Коналл расстегнул брюки, выпуская на волю своего зверя, могучего и голодного. Даже в темноте Шона могла оценить его внушительный размер и красоту.
— Мне будет больно?
— Больно отчего?
— От нашего совокупления.
Он издал смешок.
— Поверь, мне больно не будет. — Вдруг его брови сошлись на переносице. — А почему тебе должно быть больно?
— Я слышала, что такое бывает. Ладно, посмотрим. Иди ко мне, Коналл.
Он слегка отодвинулся:
— Постой. Это твой первый раз?..
— Да. И я рада, что это будет с тобой. — Его улыбка померкла. — В чем дело, Коналл?
Он сжал челюсти и попятился.
— Я думал, ты… Я был уверен, что ты уже не девственница.
— Через несколько мгновений уже не буду, — сказала Шона с улыбкой. — Иди ко мне, милый.
Он начал застегиваться.
— Что ты делаешь? Почему остановился? Я сделала что‑то не так?
— Нет, — покачал он головой. — Я сделал. Я… снова допустил ошибочное предположение.
— Какое предположение?
— Что у тебя уже был мужчина.
— И что с того, если еще не было? — Шона пришла в негодование. — Я всю жизнь провела на ферме и поверь, знаю, как совокупляются разные твари.
Он усмехнулся. Его щеки горели.
— Знаешь, значит.
— Что от меня требуется? Я научусь. Научи меня.
— Нет. — Он сел рядом с ней на стол, растирая лицо. — Это код джентльмена. Джентльмен никогда не лишит девушку девственности, если она не принадлежит ему. И пока этого не скажет викарий, Шона Макаслан. Ты — не моя.
Шона не знала, как себя вести и что делать, чтобы утихомирить яростное желание своего молодого тела. Но инстинкт говорил громче протокола.
— Может, скоро стану. Возьми меня, Коналл. Пожалуйста. Я хочу тебя.
Он криво улыбнулся и обнял ладонью ее лицо.
— Ладно. Раз ты уже знаешь, как совокупляются твари, давай покажу тебе, как это делают любовники.
Он поцеловал ее, снова прижавшись к ее телу. Здесь, в этом забытом богом месте, казалось, что, кроме них двоих, в этом мире больше никого не существует. И все же с ним она чувствовала себя в безопасности. Каких бы правил он ни придерживался, он мог нарушить их, и никто бы не узнал об этом, тем более она. Но этот замечательный человек оставался верен себе даже при отсутствии свидетелей.