После десяти минут беспрерывного ругательства в адрес Коналла, его характера, происхождения и неупоминаемых частей его тела она исчерпала свой запас сквернословия. Но для данного случая была полна решимости придумать новые.
Уиллоу сидела на кровати и качала Эрика на руках в попытке успокоить, после того как Шона разбудила его, хлопнув дверью.
— Ты закончила чернить человека?
Шона бросилась на кровать.
— Пока да. Как мог он дать согласие жениться на другой женщине после того, как мы… связали друг друга обещанием верности?
— Если хочешь знать мое мнение, Шона, ты не должна была позволять ему лишнее. Как говорила Иона, человек не станет покупать корову, если может брать молоко даром.
— Я не давала ему молока.
— Но позволила тискать вымя.
Шона закатила глаза и закрыла лицо руками. Да, она отдалась страсти и, как выяснилось, тем самым погубила и себя. Она чувствовала себя старой выброшенной туфлей, только еще менее привлекательной.
— Какая разница? Ни одному джентльмену не нужна корова в гостиной.
— Заметь, я не называла тебя коровой, — начала Уиллоу, укладывая заснувшего малыша в колыбельку. — Но реальность состоит в том, что ты служанка, а он господин. Возможно, ситуация сложилась бы иначе, будь вы на равных. Осмелюсь предположить, что если бы не деньги мисс, он взял бы в жены тебя.
Взял бы в жены! Господи, если эта женщина выйдет замуж за Коналла, Шона будет вынуждена жить в этом доме еще три года. Леди Вайолет станет хозяйкой дома, и Шоне придется выполнять ее приказы. Ей будет невыносимо знать, что эти двое живут как муж и жена, но мысли о том, чтобы стать его любовницей, она вообще не допускала. Шона не желала ни иметь госпожу, ни становиться любовницей.
— Не знаю, что Коналл надеется получить от этой женщины, но она его точно не получит.
— Что ты намерена сделать?
Сделать она могла лишь одну вещь, чтобы получить от Коналла Макьюэна свободу для себя и Уиллоу. Отвоевать Коналла и выйти за него замуж, чего бы ей это ни стоило.
— Снова все возвращается на круги своя, да? Выйти замуж за господина, чтобы освободиться от бремени ученичества?
— Да. Я и без того зашла слишком далеко. Еще немного — и мы обретем свободу.
— Но мне хорошо здесь, Шона. Как дома. Я думала, ты чувствуешь то же самое. Я думала, ты питаешь к господину искреннюю нежность. Неужели ничего не осталось?
От этих слов у Шоны внутри все перевернулось. Последние недели стали самыми счастливыми в ее жизни. Коналл возродил в ней чувства, которые — она могла поклясться — были вырваны с корнем из ее сердца. Он показал, что, несмотря на все ее несовершенства, ее можно любить, и она ответила ему взаимностью. Использовать его сейчас было бы неправильно. Как сможет она превратить свое живое сердце в сердце из камня? Как сможет смотреть на Коналла и видеть только ключ от своей запертой клетки… и ничего другого?