Беда заключалась в том, что Скелет по своему психологическому типу с самого начала не был мужчиной-мужчиной. Он был ярко выраженным мужчиной-мальчиком, мужчиной-сыном. Он нуждался в ласке, в нежности, в заботе. И был готов отдавать обратно эту ласку, нежность и заботу. Он был миролюбив и покладист.
Но все эти природные качества резко вступали в противоречие со всем тем, чего хотела от него мать. Хотела с самыми лучшими намерениями. В конце концов не ее вина, что она была портнихой и никогда не изучала психологию…
А мальчик стремился соответствовать материнскому идеалу. Стремился быть таким, каким она хотела его видеть. Ему же невдомек было, что он тем самым насилует себя и уродует свою личность. И мужчиной-сыном можно очень хорошо прожить. Это ведь чисто личная психология, и никакого отношения не имеет к деловым, например, качествам.
Мужчина-сын вполне может быть директором завода или президентом компании, политическим деятелем и даже министром. Ему только не нужно быть военным, альпинистом, милиционером, то есть заниматься делом, где постоянно требуется применение жизненной силы в качестве агрессии…
— Петя обидел тебя в школе — побей его, — говорила мать сыну. А он, хотя уже давно простил бы этого Петю и забыл обо всем, шел его бить. Насиловал себя.
И сын начал драться, пить сначала вино, потом водку. Стал гулять с девочками, менять их… Ему все это не приносило никакой радости и удовлетворения, но он старательно делал все это. Потому что это было по-мужски, как учила его подсознательно мать.
Он все время, всю жизнь доказывал себе самому, что он настоящий мужчина. В действительности он и был бы настоящим мужчиной, только иного типа. Но из-за матери, которая была его единственной воспитательницей, он сломал себя.
Естественно, он втянулся в это бесконечное доказывание. Он не случайно пошел служить в милицию и не случайно стал заниматься борьбой в спортивной секции. Не случайно проявлял решительность и бескомпромиссность. Все это работало на чуждый ему образ мужчины-мужчины.
А поскольку все это было хоть и неосознанно, но чужеродно, Скелет постоянно находился в состоянии внутренней истерики, все время на грани срыва и совершения нелогичных поступков.
Скелет был добрым, а заставлял себя быть злым. Он был мягким, а принуждал себя к жестокости. Был дисциплинированным и покладистым, а стремился к тому, чтобы быть диким и неуправляемым как техасский рейнджер…
Что за дело до того, что мать давно умерла. Скелет продолжал свою нелепую игру. Игру с собственной личностью и собственной жизнью.