Я уходила утром на работу с бешено колотящимся в аритмии сердцем, с тяжелой одышкой, не зная, дойду ли до места назначения или сдохну по дороге, потому что уже все равно, что дальше, и сил оставалось все меньше. Откуда они брались, до сих пор не понимаю. Даже начальство, желающее меня уволить по причине того, что я не так хорошо работаю, как должна в идеале, даже это начальство смотрело на меня скорбными глазами и говорило: «Шла бы ты, деточка, домой». Я и шла, чтобы поспать хоть несколько часов, пока мой мучитель на работе и я могу на пару часов закрыть глаза и нырнуть в беспокойную липкую дремоту, вздрагивая от любого шороха и звука да содрогаясь от приходящих кошмаров, подсовываемых мне подсознанием. Дедушка Фрейд, наверное, оттянулся бы на мне по полной и совершил еще несколько революционных открытий в области психологии личности. Я чувствовала себя тряпичной потасканной марионеткой, которую все кому не лень, дергают за ниточки, чтобы посмотреть, как забавно она трепыхается. Почти насильно впихивая в себя пищу как некий корм, я запивала ее чудовищными порциями кофе, отчего сердце возмущалось и грозило так просто этого не оставить. Я успокаивала его валидолом и новопасситом вприкуску с антибиотиками, чтобы вылечить затянувшийся бронхит.
А потом ты приехала, Максим, приехала, но лучше не стало, потому что ты тоже начала мучить меня, и теперь уже два человека, как дикие звери, рвали душу мою на части, каждый тянул в свою сторону, не понимая, что этим вы убиваете ее.
* * *
Ты желала, чтобы я тут же, сей же миг, осталась рядом с тобой навсегда, чтобы мой муж ушел из своей же квартиры и дал нам возможность строить новую семейную жизнь. Ты не хотела ждать. Он и собирался уйти – уже нашел комнату в Подмосковье, несмотря на то что его зарплата не позволила бы ему в такой ситуации выплачивать кредит за машину. Я сама остановила его, осознав, что, во-первых, не готова отпустить его так, таким образом – это было бы несправедливо и жестоко, а во-вторых, я стала сомневаться в тебе, Максим, сомневаться в твоей любви, в готовности ждать, понять меня, потерпеть чуть-чуть, совсем недолго, может, пару месяцев, пока все образуется. Ты вернулась в Москву, не имея работы, жилья и постоянно упрекала меня в том, что Он до сих пор со мной…
Я пыталась понять, чего ты хочешь: меня или бесплатную квартиру вприкуску с готовой семьей и работящей женой, которая к тому же может помочь тебе и с поиском работы, и с пристраиванием романов… Я не упрекаю тебя, не говорю, что так и было: я тогда просто старалась разобраться в происходящем и выстроить из фактов некие точки опоры, которые привели бы к правильному решению. Рушить пусть и не самую лучшую семью ради одного-двух месяцев сожительства с человеком, с которым вы абсолютно не схожи, с которым нет уже тепла и взаимопонимания, терпения, доверия, многих таких нужных ощущений для взращивания и укрепления новых чувств… Я уже не верила тебе, Максим. Я мечтала о том, что, назвав меня женой, ты скажешь: «Давай я найду работу, мы снимем вместе квартиру и не будем зависеть от твоего мужа. Потерпи немного, дорогая». А вместо этого слышала: «Я так и думала, что он никуда не уйдет, потому что не хочет вас терять. Это чудовищный эгоизм. Почему ты не поставишь ему сроки, через которые он должен уйти? Ты такая же, как все остальные бабы». А Он… Он стал себя вести гораздо достойнее, Максим, и этот резкий контраст убивал меня: я не хотела оставаться с ним и уже не могла – с тобой.