А у соседей разгорался скандал. И хотя метрдотель по-прежнему улыбался, его улыбка становилась все более натянутой – было очевидно, что разговор шел о деньгах.
В музыкальном сопровождении наступила пауза, и до Энрике донесся слащавый голос метрдотеля:
– …член клуба «Трайдент» должен гордиться своим положением в обществе.
Услышанная Энрике фраза полностью подтверждала его подозрения.
Соседи расписались в какой-то бумажке, и ресторанные хищники от них отвязались. Помощник посла снова обернулся, и Энрике наконец вспомнил, где видел и этого парня, и черного «посла».
Эти ребята работали в почтовой фирме «Доу-Форс». Той самой, у проходной которой Энрике провел целых две недели, надеясь найти потерянные часы.
«Значит, все сходится», – боясь поверить удаче, подумал Энрике и, повернувшись к Лоретте, неожиданно для самого себя сказал:
– Знаешь, крошка, если выгорит еще одно дельце, получишь на шмотки пять штук кредитов.
– Правда?
– Правда, крошка.
– О Рико! Я тебя обожаю!
Владелец «Доу-Форс» Дэниел Глосберг сидел в своем кабинете и уныло смотрел в стену. Прямо напротив его стола на обоях красовалось прямоугольное светлое пятно. Раньше на этом месте висел портрет его жены – Виктории Глосберг, урожденной Ван дер Хааген, но теперь его там не было.
В офисе уже был один портрет Виктории – небольшая фотография в рамочке. Она стояла между коробкой с сигарами и старым папье-маше. Однако этого ей показалось мало, и она заставила Дэниела повесить еще один – на стену напротив письменного стола. Она будто знала, что муж регулярно изменяет ей со своей секретаршей, причем именно на письменном столе, и строгий взгляд Виктории должен был удерживать вероломного супруга от дальнейших измен.
Как ни странно, портрет жены действительно стал оказывать на Дэниела отрицательное воздействие. У него перестало получаться.
Секретарша одевалась и с нагловатой улыбочкой покидала босса, а Глосбергу приходилось пить пиво – только так он возвращал себе чувство прежней уверенности.
В конце концов он не выдержал и решился убрать портрет Виктории на шкаф. Теперь, если жене приходила мысль посетить офис мужа, Дэниел вешал портрет на место, а после ухода супруги снова забрасывал его наверх.
Новое ощущение свободы настолько понравилось Глосбергу, что он убрал и фотографию в рамочке, а в промежуток между сигарным ящиком и папье-маше поставил фигурку «Писающий мальчик» работы неизвестного художника.
Сейчас, когда Глосберг появился в офисе после двухдневного перерыва, на столе накопилось множество бумаг. Все они требовали его личного внимания. Тут лежали и предписания экологических служб, и взносы по взятым кредитам, и счета за ремонт судов, и прошения о повышении жалованья.