Андрей буквально фонтанировал этой второй, его собственной реальностью, которая потом могла быть и фильмом, и спектаклем… Или вообще другим, но родившимся из прочитанного текстом. Но, конечно же, он был кинорежиссером… Он видел, видел (и я вместе с ним) будущий фильм… Другую — необязательно кинематографическую! — но реальность.
Эти импровизации, этот выброс творческой созидательной фантазии мог длиться и час и полтора… Он как бы заводился сам от себя, и воображаемая жизнь становилась все конкретнее — до проезжавшей мимо пролетки, до большого валуна у ворот монастыря, обвитого зеленой ряской ближнего пруда, до слегка приподнявшей подол девушки, перепрыгивающей через лужу (то, были «Соборяне» Лескова)…
Наконец он останавливался — всегда как бы споткнувшись — и отстраненно смотрел на меня, чуть виновато улыбаясь.
Через какое-то время я невольно стал поддакивать ему, как бы пускаясь не в соревнование, а в уточнение его картины. Он подхватывал мою подсказку и говорил дальше, все увереннее и шире.
(Сколько же фильмов мог бы сделать Андрей Тарковский, если бы его судьба сложилась иначе?!)
Иногда мы начинали спорить — например, о Томасе Манне. Тогда я очень увлекался им. Андрей пожимал плечами…
— Плетет что-то… Не знаю, не знаю…
Прошло пару месяцев, и Андрей сам заговорил о Манне.
— Да-а… Плетет-то — плетет, да доплетается. Туда, куда почти никто не доходит.
С тех пор Томас Манн — особенно его «Волшебная гора» и «Леверкюн», стали любимыми книгами Андрея. Много позже мы не раз подавали заявки в Госкино, чтобы нам разрешили экранизировать хотя бы одну из этих книг. Но, как десяток других заявок, они были отвергнуты.
Но это было много лет позже…
Потекли долгие месяцы неопределенности… Правда, молодость брала свое — надежда не оставляла нас.
За это время я перезнакомил Тарковских со своими друзьями — художником Алексеем Шмариновым и его женой Кариной, с поэтом Леонидом Завальнюком и Натальей Бухштаб, будущей женой поэта, с сестрами Арбузовыми, дочерьми известного драматурга, актрисой Таней Лавровой, физиком Виталием Гольданским и его женой Милой, дочерью великого физика Н. Н. Семенова… Появлялись и другие интересные люди, они то вливались в нашу компанию, то исчезали.
Это время вспоминается как счастливое, дружное, очень молодое, веселое время. Конечно, были и рестораны, и большие «посиделки» — то у Шмариновых, то у Арбузовых. Летом все это содружество переезжало в Абрамцево, где у Шмариновых была дача. Рядом с ними сняли комнату Андрей и Ира с маленьким сыном Арсением.
Никто не сомневался, что все наладится, что власти наконец сдадутся… Конечно, не сразу, но постепенно жизнь пойдет дальше.