— А сам ты ее не надевай. Потому что эта куртка моя.
— Джордж Вашингтон, — говорит он, — я не надену эту куртку. Да, сэр. Это куртка твоя, сэр. Твоя и мистера Рока Хадсона. Так что я ее не надену.
Мы прощаемся, и он берет мою куртку на руку и уходит. Я немножко прохожу за ним следом и смотрю, что он будет делать. Он-то не знает, что я за ним смотрю. И, друг, я поймал его. Он снимает свою куртку и надевает мою! Да, сэр. Я поймал его. Ну, Пит!
Друг, я ничего не имею против, почти ничего, потому что Пит — мой друг. Но я знаю, что он пойдет к своей Саре и скажет, что у него куртка мистера Рока Хадсона. Я точно знаю, что он так сделает.
Из того, что мне дал Джанни Гриква, осталось два фунта. Я скажу вам, почему я велел Питу идти домой, когда до митинга осталось, может, часа полтора. Я отослал его, потому что за два фунта я хочу купить себе золотые часы. Да, сэр. И я не хочу, чтобы Пит это знал, — понимаете?
Стало быть, я возвращаюсь и опять захожу в лавку Гарри.
— Так тебе нужны эти таблетки, сынок? — спрашивает меня Гарри.
— Нет, сэр, — говорю я. — Мне нужны часы на руку.
— Часы? — говорит он. — Боже, храни британский флаг! У меня есть золотые часы, сынок, за три фунта десять шиллингов, как раз тебе на руку.
— Гарри, — говорю я, — у меня осталось только два фунта.
— Часы твои, — говорит он. — Бери за два фунта. Ты купил у меня сегодня две куртки, и поэтому я уступаю тебе золотые часы за два фунта.
— Спасибо, друг, — говорю я. — Да, сэр.
Он опять уходит за перегородку и выносит оттуда золотые часы. Друг, это очень красивые часы.
— Эти часы, — говорит Гарри, — эти часы прямо с Женевской конвенции. Швейцарские, японского производства. Погляди на надпись.
— Вот это да! — говорю я.
— У тебя осталось два фунта, а?
— Да, сэр.
— Я отдаю тебе эти часы за два фунта десять шиллингов.
— Но у меня только два фунта, Гарри, я же сказал.
— Правда?
— Честное слово.
— О'кей, — говорит он. — Знаешь, я отдам тебе и за два фунта. Себе в убыток.
— Спасибо, Гарри, сэр. Спасибо.
Я даю ему два фунта, он дает мне часы, и знаете, что он еще делает? Когда я выхожу из лавки, он говорит: «Погоди!» — и бросает мне двухшиллинговую бумажку. Друг, этот Гарри очень хороший человек.
Я ухожу от Гарри и малость прогуливаюсь, потому что до встречи с Нэнси остается еще немного времени. И все время, что я прогуливаюсь, я задираю рукав своей новой куртки, чтобы люди видели, что у меня золотые часы, и понимали, что я — образованный африканец.
Мне очень хорошо от обновок, особенно от золотых часов. Еще как хорошо! Они такие красивые, эти мои часы. И время они показывают правильно, — вы меня понимаете?