Самым трудным было достать необходимую пряжу, магазинный ассортимент не удовлетворял даже очень скромные запросы. А Тане для воплощения ее идей требовались то шелковое мулине, то серебряная нить, то шерсть, по-особому скрученная. Она знала все отделы кройки и шитья в московских магазинах, ездила на Птичий рынок, где иногда прибалты продавали хорошую и недорогую пряжу. Покупала в универмагах мужские носки, распускала их на нити, которые наматывала на дощечки, отпаривала горячим утюгом через мокрую тряпку, чтобы пряжа распрямилась, сушила, сматывала в клубки. Татьяна еще в детстве поняла, а потом не раз убеждалась, что успех любого рукотворного дела зависит не только от способностей, фантазии и ловкости, но и от хорошего материала и инструмента. «Из маслица и курочки сделает и дурочка», — говорила бабушка.
Денег, которые родители выделяли на приобретение материала, не хватало, и Таня экономила на школьных завтраках, неделями копила, потом просила у отца «два рубля на спицы восьмого номера». Спицы она присмотрела в велосипедном отделе, стоили они тридцать копеек, сточить напильником резьбу и будут в самый раз. Оставшихся денег хватит, чтобы тайно купить и распустить, отделив золотистую нить, индийскую косынку. Тайно, потому что испортить новую вещь родители бы никогда не позволили. А золотая кайма нужна на подложку орнамента новой кофточки для мамы. С подложкой рисунок приобретает объемный и парадный вид. Мама наденет кофточку на Восьмое марта, и все будут поражаться — лучше импортной.
Каждый «материальный» период наполнял Танины сны новым содержанием. Пластилин плавился, вытягивался, превращаясь в готический храм, как иллюстрация в учебнике истории, который Таня накануне рассматривала у соседской девочки. На деревянной поверхности взмахивали крыльями чудо-птицы. Крючок захватывает нить, закрепляет узелок за узелком, и растет кайма придуманного ею плетения. Взялась прясть кружева на бирюльках — снились чудные узоры и ее быстрые пальцы, перебирающие деревяшки. Делала из теста смешных куколок — снились мордашки и фигурки, пародирующие знакомых и учителей. Вырезала по фанере лобзиком — пыталась во сне вспомнить узор на наличниках, которые видела однажды в деревне. Пластилин, пряжа, нити, глина, дерево, проволока, смешение красок, цвета, оттенки — их чувствовали глаза, пальцы, поэтому это был чувственный мир, в который она погружалась, чтобы не сразу, а постепенно обучаясь, прийти к удовольствию от игры с покорившимся материалом и найденной цветовой гаммой.
Таня была счастлива в своем мирке и не могла понять, почему другие в него не рвутся. Она пыталась вовлечь подружек, хотя, кроме слов «это так здорово, так интересно», не могла найти других аргументов. А подруги, корпя несколько вечеров над пяльцами или устав путать прямую петлю с изнаночной при вязании на спицах, выносили приговор — «Нудно и скучно!».