Архитектором Таня решила стать несколько месяцев назад, перед выпускными экзаменами в школе. До этого она почему-то не обращала внимания на здания. Окна, двери, балконы, лепнина — фантики для каменных коробок.
Фраза подруги Ольги «Мой репетитор живет в доме, похожем на беременную курицу» рассмешила Татьяну.
— Хорошо, что ты не поступаешь на биологический, — сказала Лена. — К твоему сведению, курица может нести яйца и без участия петуха.
— Не может быть! — воскликнула Ольга. — Кто же ее тогда осеменяет?
— Никто, — ответила Лена. — Ой, девочки, смотрите, что получается: курица как символ вечного непорочного зачатия!
— Не зачатия, — поправила Таня, — а вечной беременности.
— Одно другого краше, — сказала Ольга. — Нет, вы мне объясните тогда роль петуха в истории.
Лена поступала на биологический факультет МГУ, Ольга — в педагогический на исторический факультет. Таня никак не могла определиться. В текстильный? В лесотехнический? На филфак?
После чудного Ольгиного сравнения она стала присматриваться к домам и зданиям: а это на что похоже? Дом союзов на проспекте Маркса напоминал нарядный торт. Немаленькое по размерам здание, а легкое, словно нет у него фундамента, и можно движением руки передвинуть на другое место. А рядом здание Госплана. Фашистская Бастилия — назвала его мысленно Таня. Серая громадина, давит на тебя, будто хочет запугать, показать твою, муравьишки, слабость и беспомощность. Таня стала замечать различия в типовых коробках жилых домов. Здесь архитектор решил сбить унылый геометрический ритм балконов и расположил их лесенкой. Те жильцы, что лишились подсобного помещения, конечно, помянули его недобрым словом, а другие загубили идею, застеклив балконы каждый на свой лад. А вот стоят два дома-близнеца, но у одного лестничные шахты закрыты ажурной бетонной плитой, а у другого сплошной. Специально сделано или решеток не хватило?
Она знала этот внутренний щекотливый зуд — такой у нее начинался, когда мысленно присматривалась к новому материалу для рукоделия. Неужели и с камнем, бетоном можно как с пластилином, пряжей? Строить, придумывать дома? Она взяла в библиотеке книгу об истории архитектуры. Зуд усилился, будущая профессия определилась.
И вот теперь рисунок, композиция, черчение… Она плохо рисует. Она вообще не рисует. Последнее творчество — лет десять назад, деревяшки раскрашивала. Гуашь, картон, акварель, масло, холст — все запретное. Поклялась — никогда.
* * *
Ее преподаватель в художественной школе, Эмиль Зурабович, был педофилом. Черная бородка клинышком, потная лысина, толстые волосатые пальцы. Ими он поглаживал ее, старательно рисующую кубы и вазы; тени, полутени, перспектива. Так, чтобы другие ребята не видели. Сажал ее у стены. А однажды залез под юбочку, оттянул резинку трусов и провел по попе. «Такая способная девочка! Я с тобой отдельно заниматься хочу».