— Это он придумал, Лена. Хотел тебя позлить. Я бы заметил, вместе ведь живем. Клянусь честью, никого у него нет.
«Твоя честь понятие такое же растяжимое, как резинка в старых трусах, — думала Лена. — Тебе женщине соврать — что высморкаться».
— А как Володя тебе объяснил, почему он ушел из дома?
— С тобой поссорился.
— Не ссорились мы! То есть сначала не ссорились. Гена, а может быть, у него временное увлечение? Покуролесит и опять вернется ко мне?
— Конечно временное! — горячо поддержал Гена. — Он тебя страшно обожает! Сам удивляюсь! Натуральный мавр! Но, знаешь, в жизни мужчин бывают ситуации… — «Не туда меня несет», — подумал Гена, но остановиться не сумел. — …Такие ситуации, когда разум отступает, а инстинкты бушуют. Ешь ты каждый день манную кашу — что, селедки не захочется?
— Да, — кивнула Лена, — я читала, и Алла говорит.
— Вот видишь! Но это временно, как грипп.
— У Володи сейчас грипп от манной каши?
Не дожидаясь ответа, Лена пошла к выходу.
«Я друга предал?» — испугался Гена и бросился догонять Лену.
Его суетливое подбадривание, бегающий взгляд, судорожные клятвы в верности Володи только утвердили Лену в мысли, что в ее жизни случилась страшная трагедия.
Она крепилась, позвонила Алле: срочно приезжай, умираю, концы отдаю. Но в голос расплакалась только дома.
— Что я говорила? — торжествовала Алла, когда Лена между всхлипами поведала о своем горе.
— Закон природы, — поддакивала Настя, которую не смогли выпроводить из комнаты. — И папа туда же. Может быть, это не плохо? Он доказал, что ему претит постоянство и бытовая рутина.
— Что ты несешь? — У Лены всегда пропадали слезы по поводу личных неприятностей, если она обнаруживала проблемы морально-нравственного сбоя у детей. — Отец к другой женщине ушел, а ты его оправдываешь? Дочь называется!
— Ты сама виновата, — заявила Настя, довольная тем, что мама перестала причитать. — Посмотри на себя! Кто сейчас ходит в тупоносых туфлях? В пальто столетней моды? А глаза? У тебя же вечно в глазах один вопрос: в каком магазине колбаса дешевле?
— Устами младенца, — кивнула Алла. — Я тебе говорила? Надо поменять имидж.
— И весь гардероб, — вставила Настя. — Юбочки в складочку, блузочки шелковые — деревня.
Лене хотелось сочувствия, а она получала от самых близких людей обвинения. Она была готова помчаться на край света, уговаривать, умолять мужа вернуться, а ее призывают поменять наряды.
— Ничего не понимаю, — признавалась Лена, — мы так хорошо жили. Я люблю его, у нас дети…
— Не распускай нюни, — велела Алла.
— Ты должна доказать, что ты лучше той женщины, — призывала дочь.