Петр Сергеевич был чертом, рогачом, оленем, фрайером. Ему было положено «упираться рогами», как именовалась на воровском жаргоне работа; у него можно было «отвернуть» даже законную пайку. Но Петр Сергеевич не больше других упирался рогами и всегда ел свой хлеб. Его считали «чокнутым» за равнодушие ко всему, а таких не принято обижать, хотя такие не станут ни сопротивляться, ни «стучать» начальству…
Урки всегда знали все.
От них и услышал Петр Сергеевич название пункта назначения этапа.
— Как? Позвольте, так ведь это…
Он переспросил еще раз. Нет, не ослышался: этап следовал туда, где Петр Сергеевич Бородин сам ковырялся в поисковых шурфах. Туда, где он из кабинета в Москве, словно незыблемости трех измерений не существовало, следил за тектоническими сдвигами земной коры, что происходили за миллионы лет до того, как человек придумал слово «ископаемые». Этап следовал туда, где Петр Сергеевич циркулем по кальке крупномасштабных карт промерял каждый поворот каждого ручья.
Этап направляли на лесоразработки.
Первый день бригада Фиксатого работала по ремонту в зоне.
— Послезавтра выходим на плотбище, баланы закатывать в штабеля. А весной придется на сплаве вкалывать, рот его нехороший, — объявил вечером бригадир.
— Водички попить хватит… — проворчал кто-то.
Фиксатый неохотно сунул окурок в протянутую с ближних нар руку и выплюнул горькую крошку махорки. Усмехнулся криво.
— Могу проиграть желающим полную водой реку Ухоронгу и пристегнуть эту самую Лену, из которой она вытекает или наоборот…
В ловких пальцах зашуршала колода карт, переливаясь из ладони в ладонь.
— Рамс, терс, коротенькая?..
Петр Сергеевич не терпел невежества. Отложив прожженный у костра бушлат, на который пристраивал заплату, сказал брюзгливо:
— Следовало бы знать, где течет Лена. Следовало бы… Очень далеко отсюда, кстати…
Он представил себе развернутую двухкилометровку, кажется, лист за номером тридцать восьмым. Голубую ленточку — реку Ухоронгу, выкручивающую замысловатые петли на пути к устью. Коричневатый цвет водораздела, обрезанный по гребню белизною чистой бумаги там, где должен подклеиваться тридцать девятый лист.
— Если это Ухоронга, то мы должны находиться в районе отметки сто сорок пять. Думаю, что именно этот триангуляционный знак стоит на сопке около лагеря…
И умолк, вспомнив, что это никого не может интересовать.
Но Фиксатый заинтересовался:
— А ты что, бывал здесь раньше?
— Он тут первый срок отбывал, а теперь фраером представляется. Всю дорогу с котелком за добавкой, старый босяк! — засмеялись в углу, куда не доходил свет коптилки.