— У меня мало, я сама в библиотеке беру. Посмотрите…
— Если разрешите, — чуть наклонил голову парень. Поскрипывая сапогами, твердо прошел к полке.
Книги стояли с наклоном вправо. Одним пальцем, как перелистывают страницы, он перебрасывал их влево, сообщая о каждой:
— К сожалению, знакомо… Читал… Это я знаю… Довольно скучная книжонка…
И вдруг, отделив ладонью просмотренные уже, принялся объяснять:
— Понимаете, так сказать, необычная обстановка. Заняться нечем. Хотел скоротать вечер за книжкой.
Его взгляд просил каких-то поощрительных слов, повода для продолжения беседы. Но Настя молчала.
Перебрав все книги на полке, он остановился на «Поднятой целине», сказав:
— Читал когда-то, но можно и перечитать…
Настя решила: не читал, хвастается. Но парень, явно желая вызвать ее на разговор, постарался доказать, что говорит правду:
— Тут есть очень смешные места. Как Щукарь кашу с лягушками варил. Вы читали?
— Читала, — пришлось ответить на вопрос Насте.
— Ну и как? Понравилось?
— Ничего, — она сердилась за нотки покровительства, услышанные или померещившиеся в голосе парня.
— Сюда бы библиотеку из нашей части. Можно бы жить, — сказал он.
Тогда Насте захотелось сбить с него спесь:
— Что же это вы, из армии — и в лес?
Она знала: для деревенских парней армия была воротами в мир. В армии получали специальности, армия открывала дороги всюду. Мало кто возвращался в деревню — разве что погостить, показать себя.
Парень оправил под ремнем и без того безукоризненно разглаженную гимнастерку, объяснил просто, без рисовки:
— Мечтаю приехать домой с баяном. Ну, и приодеться надо. А в армии какие деньги? На табак… Устраиваться по специальности на два-три месяца не имеет смысла. А тут работа сезонная. Да и заработать можно на лесоразработках…
— Откудова сам? — вмешался Фома Ионыч.
— Сибиряк. Из-под Томска. Слышали, наверное…
— Слыхал. А второй, который с зубами, тоже оттуда?
— Скрыгин? Никак нет, местный.
Он подождал, не спросит ли мастер о чем-либо еще, и, чувствуя, что ниточка разговора с Настей оборвана, заверил:
— О книге не беспокойтесь. Верну в целости. Разрешите идти?
— До свидания! — сказала Настя.
Парень повернулся по-воински. Гимнастерка, разглаженная спереди, сзади была собрана меленькими, опрятными складочками.
Фома Ионыч проводил его благожелательным взглядом. Погодя похвалил:
— Подходящий, видать, малый. Солдатчина — она всегда выучит. Там человеком сделают.
И неожиданно закончил:
— Однако — Усачев. А я — Рогачев. Тьфу! Вовсе не стало памяти…
Настя осуждающе покачала головой:
— А похвастать, что я в институт готовлюсь, не забыл!