Подойдя к ней, он невольно улыбнулся. Сидений дожидалось только с десяток лыжников, а обыкновенно в выходные дни тут выстраивались длинные очереди. Добравшись до платформы, он тут же отметил краем глаза что-то черное — это оказался его вчерашний знакомец, не то немец, не то швед, лыжный тренер из пансионата. Он выписывал фигуры на склоне, а потом сделал разворот и, взрывая лыжами снег, остановился у канатной дороги. Хейз ничуть не удивился тому, что тренер его не узнал. Выстроившиеся в очередь лыжники все подряд носили куртки с капюшонами, крепко завязанными под подбородком. Кроме того, лица закрывали очки — в большинстве желтые из-за мглистой погоды, но у некоторых и темные. В результате получились совершенно неразличимые фигуры. И мужчины, и женщины — все походили друг на друга. Они могли оказаться группой гномов, дожидающихся приема к какому-нибудь великану. Но они ничего не дожидались, кроме сидений канатной дороги. Да и тех долго ждать не приходилось.
Новые и новые сиденья появлялись из-за поворота, минуя скрипящую машинерию. Пришла очередь Хейза, который заметил, как перед ним ловко забралась на быстро проходящее сиденье какая-то девушка. Он обратил внимание на то, что кресла сильно наклоняются, минуя платформу, и напрягся в ожидании, глядя через плечо, когда выедет следующее кресло. Палки он держал в левой руке, а правую отвел назад, чтобы вовремя поймать ручку. Но кресло шло быстрее и наклонилось сильнее, чем он ожидал. Секунду ему казалось, что оно его опрокинет. Он схватился правой рукой в рукавице за край сиденья, почувствовал, что оно выскальзывает из-под него, и машинально потянулся левой рукой к вертикальному пруту, уронив при этом палки.
— Ваши палки! — крикнул за его спиной кто-то из техников.
— Передадим наверх! — добавил другой.
Хейз оглянулся. Он успел увидеть, как один из техников поднял его палки. Следом шли два пустых кресла, на третье вскочил какой-то лыжник, и дежурный подал ему потерянные Хейзом палки. Следом двое других лыжников поехали на одном сиденье вдвоем. Ветер и снег мешали ему смотреть. Хейз резко повернул голову, но с горы дул еще более сильный ветер. Кресла разделяло не больше десяти метров, но он едва различал неясную фигуру человека на переднем сиденье. Видел только смутный силуэт, затуманенный ослепляющим снегом и сильным ветром. Хейз чувствовал, как ветер набивает снег в его капюшон. Пришлось снять рукавицы и затянуть тесемки. Он поспешил надеть рукавицы снова, прежде чем от свирепого мороза окоченеют руки.
Канатная дорога была новая, и кресла летели в гору бесшумно. Справа Хейз видел спускающихся лыжников — какой-то круглый дурак пытался при помощи «плуга» остановиться посреди крутого склона, а другой, отличный лыжник, выписывал повороты с поразительной точностью. Ветер свистел в ушах под капюшоном — единственный слышимый звук. Езда показалась бы приятной, если бы не ветер и холод. Кое-где кресло шло в десяти метрах над поверхностью снега, но в других местах опускалось и до двух. Хейз понял, что скоро конец подъема. Он увидел платформу и надпись, предупреждающую, что лыжи следует держать вертикально, и приготовился. Перед ним лыжник едва успел соскочить. Снег падал так густо, что его не смогли расчистить, поэтому сгладился естественный уклон — кресло шло за лыжником, вместо того чтобы подняться над ним. Девушка перед Хейзом едва не упала. Он сосредоточился на соскоке. К удивлению, ему удалось легко сойти даже без палок, и он принялся ждать, пока пройдут два свободных кресла. Приближалось третье. Из него с трудом вывалился мужчина, подал Хейзу палки с вопросом: «Ваши, что ли?» — и пошел на лыжах прочь. А Хейз остановился перед самой будкой, опершись на палки. Он был уверен, что с нижней станции на четвертом за ним сиденье уехали два лыжника, а оно приближалось с одним пассажиром. Хейз озадаченно всматривался, прищурив глаза, сквозь падающий снег. С человеком на четвертом сиденье что-то явно было не в порядке, что-то под странным углом торчало в воздухе… Лыжа? Нога? Или…