Вот, значит, я и вручил эту самую мобильную пилораму нашим будущим столпам православия, и это практически сразу привело к неожиданным последствиям. Первое из них еще укладывалось в рамки вероятного, хоть и не очень – бывший ворюга, или, как он себя назвал, аутсорсер Павел Абрамчук, а отныне и навеки смиренный инок брат Абрамий, оказался знаком с таким агрегатом, как бензопила. Не то чтобы на уровне виртуоза, но у меня появилась надежда – в процессе постройки он не пополнит ряды великомучеников, ненароком отпилив что-нибудь от своего и так пострадавшего в процессе наставления на путь истинный организма.
Но это были еще цветочки, за которыми последовали ягодки. Прошло всего два дня, брусья и доски только начали появляться на месте будущего строительства, как бригада обогатилась третьим членом, причем по работоспособности заметно превосходящим первых двух, вместе взятых.
Несколько лет назад, когда мы освобождали испанский корабль от лишнего груза, нам заодно пришлось по-быстрому пленить трех испанцев. Двое по завершении разгрузочной операции были возвращены назад, а один, матрос по имени Хосе Мария, попросил разрешения остаться у нас. Он оказался хорошим плотником, быстро акклиматизировался на Манюнином острове, кое-как подучил русский язык, после чего сменил имя на Костю Машкина, построил себе большой дом в Иотупаре и завел двух подруг – мориори и австралийку, одну из спасенных при лесном пожаре. Костя работал на верфи, был весьма доволен новой жизнью, и только одно немного омрачало его безоблачное счастье – на острове не имелось церкви, где он мог бы по всем правилам обвенчаться со своими женщинами. И вот теперь, прослышав, что началась постройка храма, он заявил мне, что очень хочет принять участие в этом богоугодном деле. Строительство сразу резко ускорилось, но это было еще не все.
Суетой на краю Форпоста заинтересовался шаман Юмаи. Он о чем-то долго беседовал с Валерой, а потом набрался смелости и явился к Старшему Посланцу Небесных Духов, то есть к дяде Мише. И сказал, что народ мориори тоже хочет принять участие в возведении дома для общения с высшими силами, причем неважно, что там они будут называться как-то непривычно. Ибо языков у людей, как выяснилось, много, а мир, в котором они живут – один. Кроме того, он, шаман, интересуется, что надо совершить лично ему, чтобы получить небесное имя.
Слегка обалдевший от такого развития событий майор быстренько доработал еще один черный халат, изготовил второй крест, но существенно меньше первого и на гораздо более тонкой цепочке, объяснив, что до такого уровня просветления, как у брата Абрамия, шаману еще расти и расти. После чего по-быстрому окунул его в лагуну и объявил, что отныне бывшего Юмаи зовут отец Мавродий.