— На сегодня всё, — тихо сказал Евод, и Лина в тот же миг легла на землю, тихо заплакав.
Он быстро сходил к лошади, повесил на седло своё орудие и поспешил вернуться к девушке, у которой уже начиналась истерика.
Сначала ему была непонятна такая реакция на конец занятия, но потом он заметил, что подобное происходит только если их тренировки проходят ночью, а днём такого не было. Она боялась темноты. Темноты и куда-то вернуться. Евод так и не смог понять куда конкретно, но Лина всё время спрашивала где она, жив ли Максимилиан. Это было очень странным… странным и страшным.
— Тихо, тихо, я рядом, — успокаивающе произнёс он, поднимая девушку с земли и прижимая к себе. — Мы дома в Афинах, всё хорошо.
— Я знаю… я знаю. Я дома, — повторяла она как мантру и спустя некоторое время её дрожь начала уходить.
Евод поднял на руки Лину, чувствуя, что она почти успокоилась, и пошёл к лошади.
Тёплый ветер, доносившейся из открытого окна, был слишком горячим, летняя лунная ночь, слишком тёмной и мрачной, а постель одинокой.
Её опять не было рядом. Она опять весть вечер и ночь проведёт с этим инструктором солдат и вернётся только под утро… вся потрёпанная, заплаканная и с новыми синяками на теле.
Максимилиан зарычал от беспомощности. Это было невыносимо!
Евод оказался совсем не таким как отец, и полководец понял, почему Лина обратилась именно к нему. Хрис, пускай и колотил своих учеников, но не слишком сильно и любя, но не Евод. Он был очень жесток в своём воспитании. Но неужели её проблему можно решить только таким способом? Неужели не было другого способа?
Дверь в спальню тихонько открылась, и Лина, очень стараясь не будить мужа, прошла в купальню.
После этих странных тренировок она всегда возвращалась невероятно грязной, и Максимилиан даже боялся подумать, чем они там занимались. Он как-то хотел посмотреть на них, но вовремя одёрнул себя. Видеть избитую жену было и без того тяжело, но наблюдать за этим действом и оставаться безучастным он бы не смог. А Лина взяла с него обещание не вмешиваться. Вот полководец и остерегался смотреть на эти сомнительные занятия, и избегал встречи с Еводом. Хотя тот и сам старался не показываться на глаза царю, понимая его чувства.
Спустя десять минут Лина вышла из купальни и осторожно легла рядом с любимым мужем, а он тут же обнял прохладное, ещё влажное тело, чувствуя его дрожь. Всегда когда она возвращалась, её трясло как в лихорадке, но Лина никогда не жаловалась и всеми силами пыталась успокоиться и не выдать своего состояния, которое явно было не лучшем.