— Нет, это Аид, лагерь для павших воинов.
— А я думала что Аид, это бог подземного царства.
— Да, но так же называется и его мир, в котором он правит, а Тартар — это глубочайшая бездна. Лина, нельзя быть настолько безграмотной, — недовольно произнёс мужчина и с упрёком посмотрел на девушку, незнающую элементарных вещей, и при этом называющей себя женой царя.
— Да какая разница? Мне здесь не место!
— Пошли, посмотрим на Максимилиана, может быть, тогда ты успокоишься и перестанешь тревожить лагерь.
Деметрий развернулся и направился куда-то в глубь лагеря, и Лине ничего не оставалось кроме как последовать за ним. В голове крутились бесчисленное количество вопросов, и ни одного разумного ответа на них не было. Да и поверить в происходящее девушка отказывалась. Это всё было похоже на сон… кошмар…
Пройдя совсем немного, они приблизились к небольшому озеру, вода которого была густой и чёрной как смола, и прошли по небольшой деревянной пристани.
— Здесь мы можем наблюдать за миром живых, — произнёс Деметрий. — Но лучше этим не увлекаться. Нужно отпустить свою прошлую жизнь.
Он уверенно прошёл по деревянным доскам и остановился на самом краю. А через мгновение чёрная непроницаемая гладь пошла рябью и на ней сначала маленькими искорками, а потом всё больше и больше начала проявляться картина. Сперва, это были лишь неясные очертания, но вскоре они становились всё ярче и чётче, и уже через мгновение на водной глади, как будто открылось окно в другой мир.
Максимилиан, в окружении трёх солдат ехал на своём чёрном скакуне по главной улице Афин в сторону Акрополя, и на его лице была холодная маска военного полководца. Люди вокруг, как и подобает, расступались перед своим царём и в почтении склоняли голову. На нём были надеты тёмно бордовые с чёрным орнаментом доспехи, в которых Лина видела его в день их первой встречи. Всё та же чёрная туника, всё тот же плащ генерала.
— Максим… — протянула Лина руку, желая коснуться его, но Деметрий тут же её поймал.
— Не трогай, — очень строго сказал он. — Максим? Так его никто не называл, кроме матери.
— Да? Он мне не рассказывал… А что с его рукой? — спросила она, заметив, что Максимилиан держал поводья одной рукой, а вторая хотя и была прикрыта плащом, но было видно, что она не двигается. Но он смотрел перед собой невидящим взглядом, и казалось, не замечал, этого досадного неудобства.
— Он был серьёзно ранен под Митавой, — ответил мужчина, смотря на сына с отеческой любовью. — Тигран прикрыл его своей грудью, и позволил ему покинуть поле боя, отделавшись лишь ранением.