Стихи (Писарник) - страница 2

На первую страницу

По сути, трехязычная (домашний идиш, испанский язык Аргентины и безбрежья испанской культуры и французский Парижа и французской классики), — Алехандра Писарник ужималась до стыдливых горсток слов.

Смерть вечно рядом.
Я слушаю ее.
И одну себя слышу.

Перевод с испанского и вступление Павла Грушко

Стихотворение для Эмили Дикинсон

По ту сторону ночи
её ждёт её имя,
ее тайная жажда жизни —
по ту сторону ночи!
Что-то плачет в воздухе,
звуки рисуют восход.
А она размышляет о вечности.

Ничего кроме имени

алехандра алехандра
и под этим в земле я
алехандра

Последняя чистота

Отбыть
телом и душой
отбыть
Отбыть
отделаться от сторонних взглядов
от застрявших в горле
камней
Я должна отбыть
никакой больше апатии под солнцем
никакой больше убывающей крови
не занимать больше очередь к смерти
Я должна отбыть
Вот и поспеши, странница!

Только и всего

теперь мне понятна суть
она вспыхивает в моих желаниях
в моих невзгодах
в размолвках
в блужданиях
в бредовых снах
теперь мне понятна суть
теперь
искать жизнь

Время

Ольге Ороско[1]

О детстве помню разве что
слепящий страх
и руку, которая увлекает меня
на другой мой берег.

Древо Дианы

1
Я выпросталась из себя на заре.
Оставила своё тело рядом со светом.
И воспела печаль того, что нарождается.
3
Одна только жажда,
безмолвие
и отсутствие встреч.
Берегись меня, любовь моя,
берегись молчуньи в пустыне,
путницы с пустой чашей
 и тени от её тени.
4

Ауроре Бернардес[2] и Хулио Кортасару

Так вот

хватит тянуть руку за подаянием
для потерявшейся девочки. Холод
подаст. Подаст ветер. Дождь подаст.
Подаст гром.
11
Сейчас,
в этот безвинный час,
я и та, кем я была, усаживаемся
на пороге моего взгляда.
12
Долой, нежные метафоры шёлковой девочки,
долой, лунатичка на туманном карнизе,
долой, пробуждение от руки и обнюхивание
цветка, распустившегося на ветру.
13
Рассказать словами этого мира,
как удаляется от меня лодка, увозящая меня.
32
Зона бедствий, где спящая
медленно поедает
свое полночное сердце.
34
маленькая путница
умирала объясняя свою смерть
мудрые печальные насекомые
приходили к её тёплому телу
35
Жизнь, моя жизнь,
                            перестань саднить, моя жизнь, перестань
цепляться за пламя,
                                      за безыскусную тишину, за обомшелые
камни ночи, перестань падать и саднить, моя жизнь.

Назвать тебя

Вместо стихов о твоём отсутствии —
рисунок, трещина в стене,
нечто на ветру, горький привкус.

С открытыми глазами

Кто-то измеряет, рыдая,
пространство рассвета.
Кто-то полосует ножом подушку
в поисках невозможного
для себя покоя.

Ещё один рассвет

Вижу как надвигаются призраки безмолвия и
отчаяния. Вслушиваюсь в серые напряженные голоса
Следующая страница