Пока одевался, разбудил Егора и обеих девушек. Чувствовал себя виновато, но что уж поделаешь, не могу я тихо колобродить, обязательно или уроню что нибудь, или громыхну. Все они, предварительно или пожелав, или поздравив меня с добрым утром, полезли на улицу с заспанными лицами. Моцион утренний навести. Или провести, не силен. А может спасателей смотреть, где они. Мысли о том, почему до сих пор никого нет, меня донимали почти постоянно, я просто старался не зацикливаться на этом. Но странно уж очень, куча человек вдруг пропала, и никому до этого дела нет. Не должно так быть.
Оставив в отсеке одного Костика, не до конца пришедшего в себя после удара головой, я полез обратно на улицу. Там уже вокруг костра собралось прилично народа, многие знакомые, хотя имен не знаю, но лица примелькались. Были и знакомые, Николай, друг доктора, Леха никуда не уходил, был даже тот мужик, которого после полета вагона в лес я первым увидел. Толстый подошел, щеголяя в оливковом костюме военного кроя. Что-то из вражьего обмундирования, вестимо. Подошел, и начал с Лехой что-то умное обсуждать.
Над толпой раздавался гвалт голосов, в основном шло бурное обсуждение перспектив спасения, видимо, не я один озабочен отсутствием вокруг карет скорой помощи. Визгливо голосили несколько женщин, в возрасте около сорока плюс минус пять. Не люблю таких, быдло выкидышей очередей времен союза. Куры бесячьи. Подавил раздражение, пошел к толпе. Нескольких потупившихся мужиков определил как мужей голосивших дамочек. Люди все держались или парами, или небольшими группами. Наша была самая большая, только доктора не хватало, а так с подошедшим подростком, которого я видел вчера, помогавшим доктору, а сегодня суетившемся с костром, насчитал вместе с собой восемь человек. Почти все наши прокомментировали мой новый прикид, да и со стороны люди посматривали. В новенькой горке, хрустящих берцах, в этом сборище потрепанных людей выглядел белой вороной. У многих одежда была заляпана кровью, помята после ночевки, некоторые утеплялись и были похожи на французскую армию у Москвы. Да и вообще на нас косились, все-таки самая крупная компания, Саня и незнакомый мне мужик парни фактурные, у Лехи помпа на плече висит, да я такой весь из себя красавец нарисовался.
- Фига ты рейнджер, - тихо сказал мне Егор.
- А то! - я широко ухмыльнулся, и тут же сморщился, разбитые вчера губы пока неприспособленны так скалиться.
Между тем тон обсуждения все повышался, и уже много голосов говорили одновременно. Я начал рассматривать собратьев по несчастью. Следующей по численности была компания из шести человек, распивавшая вчера водку у вагона. Две женщины, лет тридцати, и четыре мужика. Не очень они мне понравились, склизкие какие-то, да и лица у всех... . У троих такие, холуйско-холеные, похожи на чиновников средней руки, притом таких, которые зря даже пальцем шевелить не будут, без должного вознаграждения либо без "звонка друга". А у четвертого, плотного телосложения шатена, низкий лоб, близко посаженные глаза, квадратный подбородок. В вороте распахнутого длинного пальто, на красной шее явно видна массивная золотая цепь. Из тех, скорее всего, кто не сел, и кого не пристрелили в конце веселых девяностых, а из братвы такие товарищи вдруг стали успешными бизнесменами, известными в городе людьми, меценатами, покровителями детско-спортивных школ, и прочая, особенно если городок небольшой. Но до сих пор не понимающих, что такое, к примеру, трудовой кодекс. Увольте этих, и наймите новых, о каком оплачиваемом отпуске может идти речь? Как-то так.