Я несколько смутился, но все-таки засучил рукав по локоть и показал нарисованный ляписом на руке крест.
На белой коже этот крест был отчетливо виден. Туманский посмотрел и как-то загадочно улыбнулся.
– Ты очень любишь его? – спросил Алексей Гаврилович.
– Люблю так же, как и он меня! – отвечал я с гордостью и самодовольством.
– Вот счастливый народ! право… – задумчиво сказал Туманский как бы про себя, взглянув еще раз на мою обнаженную руку.
– Так вы, Алексей Гаврилович, не сердитесь на меня?.. не считаете меня… – заговорил я, вставая и вертя в руках свою гимназическую фуражку с красным околышем.
– Все это, голубчик, вздор, чепуха… Иди с Богом! – успокаивающим тоном говорил он, положив руку мне на плечо и провожая меня до передней.
В его прощальном взгляде и в тоне голоса, как мне казалось, сказывалась тихая грусть. И мне невольно тогда подумалось: «Неужели он позавидовал, что у меня есть такой друг, как Антоша, который готов броситься за меня в огонь и в воду? Неужели же Алексей Гаврилович не мог между учителями найти себе друга? Должно быть, что так…»
Не всегда Антон Попов был заодно с товарищами. Иной раз он один шел против всех. Помню такой случай…
Был у нас один воспитанник, Шушнырев, украдкой пописывавший стихи. У него, как сказывали, была уже исписана целая тетрадь, но Шушнырев так старательно берег ее, что товарищи никак не могли подобраться к ней. Наконец, шалуны как-то случайно подсмотрели, куда Шушнырев прятал свое сокровище, и решились проникнуть в тайну его тетради. Я услыхал о готовившемся нападении и сообщил Антоше.
– Вот уж это – скверно! – вскричал он. – Воровским манером завладеть чужою вещью, читать чужую тетрадь и потом насмехаться… Это гадко. Нужно предупредить Шушнырева, чтобы он остерегался…
– А что скажут товарищи? – возразил я.
– А что бы ни сказали – мне все равно… – решительно проговорил Антоша, сурово сжав губы. – Если ты боишься, я сам скажу ему…
Он тотчас же пошел и предупредил «поэта».
Товарищи, разумеется, страшно рассердились на Антона Попова, когда узнали, что он расстроил их злой умысел, и разбранили его жесточайшим образом.
– И с чего ты сунулся? Кто тебя спрашивал? – кричали они.
– Всякий порядочный человек заступился бы за Шушнырева, – спокойно отвечал Антоша.
– Болван!.. Товарищей выдает, да еще хвастается!..
– Мало ли какую гадость вздумают подстроить товарищи… Что ж, по-вашему, смотреть и молчать?
– А по твоему: надо сейчас бежать и передать?..
– Непременно! – твердо возразил им Антоша. – Не ждать же того, пока вы целой гурьбой напали бы на одного беззащитного? Вот, подумаешь, герои!..