― Да всегда такое было.
― При советской власти больше заботились о чистоте русской речи.
― А вы, Андрей Степанович, разве не пользуетесь иностранными словами в вашей собственной речи?
― Да нет. Стараюсь избегать.
― А газетой не пользуетесь? Митинги не посещаете? Жюри не видели? Штраф не платили? А лифтом не пользуетесь? Или называете его самоподымалщик? А футбол вы любите?
― Ну, разумеется. «Зенит» моя команда!
― Ну, так оба эти слова, и футбол и «Зенит», иностранные, Андрей Степанович.
― Ну, эти слова спокон веков в русском. А вы, я вижу, Юрий Иванович, лингвист! Ужасно интересно с вами, ужасно!
―Да какой там лингвист, просто любознательный человек.
― Ну и отлично. Значит, говорите, нет у меня юридической основы для начала уголовного дела? А нюху своему, интуиции своей, вы верите? Без этого в нашей специальности никак нельзя.
― Без фактов нельзя. Без неопровержимых улик нельзя. А нюх дело не надежное. Он ведь и обмануть может, особенно если нос заложен.
― А вы шутник, Юрий Иванович!
― А вот сохранение здорового общества зависит от соблюдения основ законности. Это я уже без шуток вам говорю, Андрей Степанович.
― Спасибо вам за урок демократии, Юрий Иванович. Доброй вам ночи.
― И вам, всего наилучшего.
Они распрощались у дверей. На улице полицейский следователь снова обернулся на окна квартиры во втором этаже и снова обратил внимание на вывеску «Филин» в первом.
― А он не прост этот Филин Иванович.
19
Генрих Львович снял теплое пальто с бобровым воротником и повесил на вешалке в прихожей квартиры сестры. Анна Львовна поставила перед ним домашние тапочки и он переобулся.
― Проходи, Генрих, мы ждали тебя с ужином. Григорий угощай гостя,– обратилась Анна Львовна к мужу.
Инженер Озеров Григорий Павлович , муж Анны Львовны, был весьма представительным мужчиной, с густой русой шевелюрой и холеным лицом. Он говорил баритоном, красиво выговаривая каждое слово, точно диктор на радио.
― Так что ж тут угощать, чай не чужой, Генрих, дай я тебе нашей наливочки вишневой налью. Прелесть, собственного изготовления. И вот салатик бери…
― Ну, за успех мероприятия!
― Какого?
― Ну, этого… с наследством…
― Да, ситуация пиковая. Аня, почему ты так на Артура бочку катишь? – обратился к ней брат.
― Мне кажется, он что–то знает и скрывает.
― Неужели ты думаешь, что он мог…
― Нет. Не он убил.
― Ты сказала, УБИЛ? Аня? Ты подозреваешь кого–то? – встрепенулся Григорий Павлович.
― Послушайте, я ничего не знаю, кроме того, что наш отец действительно жил двойной жизнью. Для чего это ему было надо и почему, я не могу понять, но то, что он мог позволить себе любые условия бытия я знаю однозначно.