― Положим, что мог, но для чего скрывать от нас и всего мира своё здоровье, свою силу, свою значимость, наконец! Ведь он же слыл за лучшего эксперта по алмазам и другим драгоценным камням. И всё это официально! – Генрих Львович от переполнявших его переживаний взмахнул рукою и сбил хрустальную рюмку с густой вишневой наливкой. Она потекла по белой скатерти, точно густая кровь.
― Кровь… течет словно кровь… Прости Аня! – Генрих очень разволновался.
― Ну, ну, Генрих, надеюсь, ты далек от всяких суеверий и мистики,– подбодрил его Григорий Павлович.
Он поднялся, принес из кухни салфетки и промокнул скатерть. Потом сел и снова налил всем.
― Я другого не понимаю, дорогие мои,– продолжил он, после выпитой рюмки,– на каком юридическом основании этот следователь начал расследование? Вы что пожаловались в полицию?
– Нет, только уведомили, как и полагается.
― Или заявили, что есть некое подозрение в насильственной смерти?
― Что с тобой, Гриша, не приведи Бог!
― Так что тогда? Что ни будь пропало?
― Генрих, а ведь Григорий прав! Ничего не пропало, и никто заявлений в полицию не подавал, – вступила Анна Львовна,– Почему это он нас допрашивает, а мы как бараны отвечаем ему и даже боимся его?
― Честное слово, не понимаю! Чепуха какая-то! Ведь действительно не было никаких жалоб … и не было повода для начала следствия… Черт возьми! Как я сразу не подумал?
― Ни ты, ни Бергман не подумали,– в недоумении произнесла Анна Львовна,– а теперь что? Он уже ведет дело, многое узнал, и выглядит всё словно и в правду был здесь заговор.
― О чем ты, Аня?
– Куда девалась эта сиделка, как её… Катерина Исаевна? И в тот же день, только вечером появляется Артур, приехавший ещё утром… Согласитесь, всё это вызывает подозрение.
― Звоните Бергману, друзья мои,– твердо произнес Григорий Павлович и опрокинул ещё одну рюмку наливки в рот,– звоните срочно и сообщите о вашем открытии и чтобы побеспокоился остановить это следствие немедленно.
― Да чего нам боятся?! – воскликнул с какой–то детской доверчивостью Генрих Львович.
― Этих типов надо бояться, Генрих,– резко ответил ему Григорий Павлович, – этих типов, как ваш следователь. Они даже если и нет ничего, все одно что–то да раскопают, потому что нет семьи, чтоб чего–то не было сокрыто или утаено. А тем более в такой, как ваша... Вот телефон, звони.
20
За окном робко пробуждалась весна. Катя поставила веточки вербы в вазу на столе и, пританцовывая, прошла по блестящему паркету к столу, за которым сидел Лев Давидович. Она опустилась ему на колени, мешая заниматься его счетами.