5
Хасид хабада раввин Эзра Гур вернулся домой как раз к вечерней трапезе.
― А вот и папа пришел,– раздался из кухни голос жены с крепким американским акцентом.
На её возглас в гостиную выбежали дети, две чудные девочки шести и пяти лет на вид и примерно трехлетний карапуз, одетый празднично в черные брючки, белую рубашечку и настоящую жилетку поверх. На голове его красовалась белая шелковая кипа, расшитая серебром, и весь он являл собою необыкновенную детскую серьезность. Девочки так же были одеты по–нарядному.
― Ну, вот, я успел вовремя. Сегодня зажигаем третью свечу, верно, Йонатан?
― Дети, осторожно, я несу горячие латкес,– жена вышла из кухни с керамическим котелком в руках, из которого валил пар и распространялся аромат жареного лука, масла и картошки. Она говорила на иврите, но не было сомнения в её родовых корнях.
― Сара, спасибо, дорогая! Геула, Дебора, Йонатан, становитесь здесь, давайте прочитаем молитву и зажжем третью свечу.
После завершения обряда все собрались вокруг стола.
― Как прошел первый визит в семью Бен Давид?- обратилась Сара к супругу, разложив пищу по тарелкам.
― Ты знаешь, можно считать неплохо. Мне удалось немного ободрить их. Настолько, что, ты представь Сара, они решили меня отблагодарить материально! Сунули в руку конверт с деньгами. Впрочем, у них там это принято, но главное, что Номи, молодая мать мальчика, не могла, кажется, поверить, что у нас это не принято! Что мы действуем от чистого сердца и из лучших побуждений.
― Она симпатичная?
― Возможно, а вот мальчик чудный. Ему только четырнадцать. У него какое–то душевное расстройство, проявившееся только сейчас, то есть в начале года, и вот они теперь встали перед проблемой борьбы с недугом. Отец только что, как я понял, приехал к сыну из России… Ему, мне кажется, особенно тяжело. Он старый, старше жены лет на тридцать, или около того, и выглядит ужасно. Просто убит горем… Я не знаю точно их истории, меня только просили помочь. Пинхас из Бруклина.
― Надо отца познакомить с Мордехаем . Он знает идиш?
― Как я понял, знает немного немецкий и французский, но он, кажется, в полнейшей депрессии, ему надо побеседовать с психиатром. Может обратиться к доктору Шапиро? Он не откажет в мицве. Ах, да, совсем забыл, твои латкес и вообще весь ужин, что ты приготовила, произвел потрясающее впечатление! Все тебя благодарят и облизывают пальчики. Кстати, я их пригласил на вечернюю трапезу в шабес, так что готовься.
― Я рада. Вот ещё позовем Мордехая и семью доктора Шапиро, если они смогут. Займись этим, Эзра, а я займусь кухней.