Ястребов встрепенулся.
– Что-нибудь новое?
– Резцова арестовал.
– Что же? Он?
– Сказать не могу, но странного много. Двадцать седьмого он ушел из квартиры и не показывался в ней. Я отрядил искать его по всем вертепам, и вот на Подольской, в непотребном доме, его нашли совсем пьяного. Он угощал компанию и хвастал деньгами. Я приехал и арестовал его. Свез в отделение к нам, и там у него нашли четыреста рублей и серебряный портсигар с монограммами.
– Спрашивали? – быстро спросил Ястребов.
– Украл, несомненно, но путает. Что был у Лукерьи, сознается; а где ночь провел – не указывает.
– Ну вот! Понятно, он убил! – воскликнул Ястребов. – Где же он?
– Вам его сегодня к одиннадцати часам доставят.
– Вы будете?
– Нет, я хочу на похороны сходить.
Ястребов стал одеваться, а Патмосов собрался уходить.
– Вот найденное у него и протокол обыска, – сказал он, кладя на стол деньги в засаленном кошельке и массивный портсигар.
– Из залогов, верно, – предположил Ястребов.
– Вы позволите взять его на несколько часов? – попросил Патмосов.
– Пожалуйста!
Патмосов ушел, а Ястребов напился чаю и прошел в камеру.
Флегонтов был уже на месте.
– Ну, Севастьян Лукич, – весело сказал Ястребов, – убийца-то, кажется, у нас. Сейчас приведут
– Кто же это, Виктор Иванович?
– А Резцов, слесарь Резцов!
– Патмосов то же говорит?
– Он и арестовал. Да что он! Знаете, они все сыщики только, как ищейки, если их по следу пустить. А чтобы додуматься до истины…
В этот момент дверь распахнулась, и в камеру в сопровождении сторожа ввалился Трехин.
– Вот и я! Честь имею кланяться!
Ястребов сердито посмотрел на него и строго сказал:
– Надо было доложить о себе, а не врываться.
– Я и не врывался, а если ваш сторож свою цигарку курит, мне некогда ждать. Я хочу еще на погребенье поспеть.
– Садитесь! – сказал ему Ястребов.
– Сел! – Трехин опустился на стул, вытянул ноги и закурил папироску.
– Рекомендую вам говорить только правду, – предупредил Ястребов и предложил обычные вопросы.
– Трехин, Степан Петров, православный, тридцати четырех лет, холостой, дворянин, поручик в отставке. Вот! Под судом не был, у следователя впервые! – Трехин затянулся папироской.
– Так. Так вот, некая девица Караваева обвиняет вас…
Трехин резко повернулся на стуле.
– В убийстве дяди! Ха-ха-ха!
– Что вы можете сказать по этому поводу? – сухо спросил следователь.
– То, что она – дура! Захоти я, и она сегодня же придет к вам и будет клясться, что наплела, но мне плевать!
– Однако вы не любили своего дяди?
– За что любить? Жид, закладчик.
– Вы грозили убить его?
– И не раз! И убил бы, если бы на момент попал, – сверкая глазами, ответил Трехин.