– Тсс! – испуганно остановил он ее. – Ты не понимаешь, что говоришь! Нас могут слышать! Мы подле изгороди, вдруг у вас в саду кто‑нибудь гуляет!
– Пусть! – сказала она упрямо. – Все равно они узнают про это рано или поздно. А ты? Ты разве отступишься?
Он побледнел, но в темноте она не увидела его лица.
– Нет!
– Так чего мне бояться! – сказала она.
– Однако нам грозит опасность. Бросим фантазии, милая, иди домой и приготовь назавтра деньги. Смотри, приближается гроза. Я провожу тебя!
Он нежно поцеловал ее, разнял ее руки и, взяв одну под свою руку, повел к дому. Они поднялись по крутому откосу.
– Иди! – сказал он, еще раз целуя ее.
В это мгновение ударил гром и гулко покатился по небу. Тяжелые капли упали на землю.
– Торопись! – сказал он.
– До свидания, милый! – Она быстро пошла, и он видел, как она скрылась в подъезде. Тогда он раскрыл зонтик и медленно, под проливным дождем, пошел в свою холостую квартиру, думая о Елизавете Борисовне, связь с которой и тяготила, и пугала его, и в то же время привлекала вспышками безумной страсти, во время которых он, слабый и безвольный, чувствовал себя полным энергии и жизни.
Елизавета Борисовна незаметно скользнула к себе в будуар, только горничная да швейцар знали об ее кратковременной отлучке. В это время в столовой был уже накрыт легкий ужин. Весенин с утра приехал из имения на велосипеде и почти все время сидел в кабинете с Сергеем Степановичем, обсуждая, по – видимому, что‑то важное.
Вера сошла в столовую и, заварив чай, задумчиво опустила головку на руку. Ее заставил очнуться веселый голос Весенина:
– О чем задумались, барышня?
Она вздрогнула, но, увидев Весенина, улыбнулась. Он сел за стол, недалеко от Веры, и с ласковой улыбкой выжидательно глядел на нее. Она вспыхнула.
– Вы засмеетесь, когда я вам скажу.
– А вы скажите!
– Ну… – девушка замялась, – вот у нас гроза бушует, мы в защите и покое, а там бедные женщины и дети жмутся друг к другу в непокрытых избах!.. – Она густо покраснела. – Вот вы и смеетесь!
Весенин действительно улыбался, но на ее упрек покачал головою.
– Я улыбаюсь, глядя на вас и радуясь. Когда я приехал к Сергею Степановичу, вы ходили еще в коротком платьице, при вас была мадемуазель и вы числились в шестом классе, – а теперь… красавица барышня!
– Не зовите меня барышней! Что за противное слово.
– Другим словом не выразишь. Ну, девушка! А что до непокрытых изб, Вера Сергеевна, то я не смеюсь! Нет. И мне дороги эти ваши мысли. Только теперь уже это прошло и скоро совсем кончится. Избы мы им покрыли, да и всего восемь дворов было раскрыто, хлеб они уже засеяли, а пока берут от нас задатки и кормятся.