Я произнес эти слова над священными травами во всех углах дома, после чего обрызгал весь дом святой водой вечером и на восходе солнца. Тот, кто слышит это [т. е. усопший], пребудет простертым на своем месте.
Всемогущее слово защищало и от житейских опасностей. Египтяне, обитавшие на краю зловещей пустыни, встречали каждую ночь с тревогой. Разумеется, дом хорошо охраняли псы, готовые отогнать любого незваного гостя, но прежде чем спустить их на ночь с привязи, желательно было придать им сил магическим заклинанием:
Встань, дикий пес. Я скажу, что должен ты делать сегодня. Ты был на привязи. Разве теперь не свободен ты? Именем Гора повелеваю тебе: да будет лик твой подобен открытому небу. Да будут челюсти твои беспощадны. Пусть сила твоя [сокрушает] жертву, как [сила] бога Хар-шефи. Убивай, как богиня Аната. Да вздыбится грива твоя железными кольями. Посему будь Гором и будь Сетом. […] Наделяю тебя силой колдовской; отними слух [у жертвы]. Ибо ты отважный, грозный страж.
Во многих заклинаниях маг отождествляет себя с богом или с несколькими божествами. Человек, на которого напали крокодилы, кричит: «Не выступайте против меня! Я Аммон. Я Амхур, страж. Я великий владыка клинка. Я Сет», и т. д. Владыки страны считали себя близкими родственниками, сыновьями богов. Фараоны во время битвы обращались к Аммону-Ра, богу солнца, чтобы напомнить ему об этих родственных узах. Фараон не молил о победе, а требовал ее как принадлежащую ему по праву. И «отец битв» мог ответить ему: «…Рамсес-Мериамун, я с тобой! Это я, твой отец! […] Моя рука с тобой, и я для тебя лучше, нежели сотни тысяч».* Высшие силы мироздания, сверхъестественные владыки мира повиновались словам смертного. Мировому порядку постоянно грозила смертельная опасность. Любой безрассудный жрец мог в любой момент перевернуть землю и небо, чтобы выполнить пожелание своего заказчика. «Как же это возможно, — хочется воскликнуть вслед за неоплатоником Порфирием, — чтобы богов можно было принудить к повиновению, словно простых смертных?»
Египетская магия принципиально отличалась от месопотамской. Правда, халдеи знали, что у их верховного бога есть имя. Но оно было им неизвестно, а потому произнести его было невозможно, хотя к этому божеству и обращались в минуту великой опасности. Это имя само по себе было отдельной личностью, ипостасью божества. Оно существовало независимо от бога и имело собственную власть над другими богами, духами и над всей природой. Узнать его не могли даже посвященные жрецы. А следовательно, его нельзя было ни к чему принудить.