С каждой минутой переводчик все больше… успокаивался! Он уже не чувствовал себя жалким предателем. Нет, ему предстоял почти подвиг. Короче, он получил задание (детали я не вправе разглашать, ибо люди, участвовавшие в той истории, до сих пор живы), и в результате мы должны были получить еще одно описание американской атомной бомбы. Самое нужное. Последнее.
В этот момент вернулся Берия с двумя великолепными немецкими цейсовскими фотоаппаратами. Он обратился к переводчику.
– Когда приедете на прием в Кремль, скажите охраннику внизу, что вот этот аппарат – подарок для господина Власика от вашей делегации.
– Кто такой господин Власик?
– Этого вам знать не надо. Фамилию его вам напишу, чтоб вы не забыли.
– А если охранник не захочет принять?
– Охранник захочет. Остальное вас не касается. – И добавил: – Второй фотоаппарат возьмете себе. На память о начале вашей новой жизни. Берегите его. Он когда-то принадлежал самой Еве Браун.
В заключение нашей беседы переводчик подписал бумагу о сотрудничестве.
Переводчик успел присоединиться к делегации, отправлявшейся в Кремль. Берия все рассчитал точно.
Мы с ним вместе поехали в Кремль, опять на одной машине.
Прием был в разгаре. Коба, само дружелюбие, беседовал с министром англичанином. Беседу переводил как-то сразу осунувшийся переводчик.
– В этом зале мы принимаем самых дорогих гостей, – сказал Коба министру, – знакомим их с лучшими людьми страны и нашими обычаями.
– Лазарь, – обратился Коба к Кагановичу, – подойди к нам.
Каганович подошел.
– Знакомьтесь, Лазарь Каганович. Замечательно руководит нашими железными дорогами. Выпьем за него, – Коба подождал, пока министр выпил. – Но если он не будет замечательно руководить нашими дорогами, мы его повесим, – закончил Коба совсем добро.
В это время к ним подвели толстого Маленкова.
– Это Маленков… Человек номер два в партии. Важный товарищ. Хорошо руководит нашими партийными органами. Выпьем и за него.
Министр с некоторой опаской выпил.
Коба со вздохом добавил:
– Если он не будет хорошо руководить, – приятно улыбнулся, – мы его расстреляем.
Англичанин смотрел на него почти с ужасом.
– Обо мне говорят, будто я чуть ли не монстр, – сказал Коба, – но, как видите, я шучу по этому поводу. Может быть, я не так уж ужасен?
Растерянный министр понял и счастливо расхохотался. Коба нежно улыбался.
– Я слышал, вы беседовали обо мне с генералом де Голлем. И даже цитировали его. Я тоже решил процитировать… но себя. Точно такую же сцену я разыграл когда-то для храброго генерала де Голля.
Когда прием заканчивался, Коба сказал англичанину: