Трезвость, с которой она произнесла эту фразу, не улучшила настроения Зигфинна, хотя он и понимал, что Бруния говорит правду.
– Так все дело в этом? В выгодности брака?
– А в чем же еще? – Принцесса явно удивилась. – Иначе я могла бы выйти замуж за любого. – Она начала выбираться из источника. – Пойдем спать. Вскоре станет совсем светло, и надо успеть отдохнуть до тех пор, пока все придворные проснутся.
Она встала рядом с ним и, сняв рубашку через голову, отжала ее. Зигфинн увидел, как она, обнаженная, наклонилась за платьем, и его пронзило столь страстное желание, какого ему еще не доводилось испытывать.
– Завтра днем отправимся на прогулку. Распорядись, чтобы нам приготовили лошадей и провиант, ладно? – говорила принцесса, зашнуровывая платье под грудью и поправляя волосы.
Лишь через несколько мгновений Зигфинн понял, что она ждет его ответа, но не смог ничего сказать.
– Ты идешь? – переспросила Бруния.
– Иди, – прохрипел Зигфинн. – У меня болят раны, и я не хочу торопиться, выбираясь из источника.
– Ну хорошо. – Принцесса легкой походкой направилась прочь.
Зигфинн смотрел ей вслед, понимая, что сейчас он мог думать лишь о нежном теле, скрывавшемся под тонким платьем. Он прикрыл глаза.
Пройдет некоторое время, прежде чем он выберется из горячего родника.
Зигфинн стыдился событий этой ночи, в которую ничего не произошло. Ему казалось, что страсть его тела пытается уничтожить честную дружбу с Брунией, отравив их отношения похотью и желанием. Его чресла горели, и принц не был уверен, сможет ли этот жар дать ему уснуть. Юноше казалось, что каждый слуга в замке улыбается ему не приветливо, а заговорщически. Как будто существует тайное соглашение о том, что следует думать о теле Брунии и чего от этого тела желать.
Кроме того, сера въелась в свежие раны, словно стая крыс, набросившихся на сало. Он думал, что хуже уже быть не может – до тех пор, пока не обнаружил в своей комнате мать, ожидавшую его со сложенными на животе руками.
– Негоже принцу ночью разгуливать по замку, – тихо произнесла она, не поздоровавшись. – Днем тебе следует предаваться исполнению своего долга, а на это требуются силы.
– Я… я же просто… – забормотал Зигфинн, но был слишком смущен, чтобы придумать какую-либо отговорку.
– Это не важно, – отмахнулась Кари. – Не настолько важно. – Встав, она провела узкой ладонью по его влажным волосам. – Сынок, мой принц, ты же знаешь о том, как я люблю тебя.
Зигфинн знал, что его мать склонна к меланхолии и мрачным мыслям, но ему еще не приходилось сталкиваться с этим в ночное время, да еще и в собственной комнате. Осторожно отстранившись, он взял полотенце, собираясь вытереть волосы.