Я тоже раз так сделал, подумал Гарт. Но больше не собираюсь.
— Знаешь, мам, нам дали такие аккуратные маленькие наборы. Там еще зубная щетка складывается пополам…
— А еще, мам, там была кислородная маска. Кое-кто из пассажиров надел их, когда решил поспать, и вид у них был такой странный!
Гарт с застывшим лицом смотрел на них. Почему она мне ничего не сказала? Если им захотелось оставить все как есть, я бы тоже был не против. Боже милостивый, почему она ничего мне не сказала, чтобы мы вместе во всем разобрались, зарегистрировали наш брак в установленном порядке, жили, не скрывая правды…
Потому, что тогда ей пришлось бы обо всем рассказать детям.
Но мы вместе могли бы это сделать.
Смогли бы?
И что бы мы им сказали?
Что эта женщина, которую они считали матерью, обманула их. Что их настоящая мать в один из сентябрьских дней упорхнула и ее не было целый месяц, пока не погибла… считалось, что погибла… И за все это время она даже не повидалась с детьми, не поговорила с ними. Смогли бы мы все это сказать Пенни и Клиффу?
— А еще расческу и тапочки, они такие смешные. Зачем надевать тапочки в самолете?
— А еще нам дали сборник кроссвордов, и мы заполнили целых шесть!
Конечно, мы могли бы им все рассказать. У нас сильные дети, и если мы отнесемся к ним со всей любовью, на которую способны, может быть, нам удастся как-нибудь помочь им пережить все это. Это лучше, чем жить во лжи. Если бы она сразу обо всем мне рассказала, мы могли бы все уладить и наладить вновь совместную жизнь. А теперь это невозможно. Теперь нас больше ничто не связывает.
Я больше не допущу, чтобы она меня обманывала.
Его тело было так напряжено, словно натянутая проволока, что того и гляди лопнет. Он чувствовал: все тело похолодело. Стиснув зубы, он наблюдал за Стефани и детьми бесстрастным взглядом, хотя в душе у него бушевала буря. Она же на него так ни разу и не взглянула.
Посмотри на меня, черт бы тебя побрал! Посмотри, что ты сделала с нами, со всеми нами… Он сделал размашистый шаг по направлению к ней и увидел, как она тут же отступила в сторону… значит, она ощущает его присутствие, хотя и не подает виду, словно чувствует между ними пространство. Он остановился. Ни к чему устраивать скандал при детях. Во всяком случае, не сейчас. Нужно время, чтобы придумать, как рассказать им о том, чего они еще не знают, о том, как мать и тетка снова и снова обводили их вокруг пальца — раз, другой, третий, причем в последний раз сделали это с особой жестокостью. Он чувствовал, что еще немного, и клокочущая ярость прорвется наружу; ему хотелось вырвать детей из объятий этой женщины и увести их подальше, всячески оберегая их даже от ее вида. Он не двинулся с места. Нет, он подождет, пока они с ней не останутся наедине.