Филипп молчал, не сразу решившись продолжить расспросы: не то страшно, что перепуганный мальчишка предлагает себя хозяину, чтобы избежать более жестокого насилия, а то страшно, что хозяин этим пользуется! Им - пользуется…
- А потом?
- А потом я ему надоел, - Айсен опять угас, возвращаясь в прежнее отсутствующее состояние, - и господин отдал меня сначала уважаемому Ахмади Низаму, когда он гостил у господина, а теперь вам…
- ЧТО?! Что значит отдал гостю?! - Филипп подскочил.
Он наивно предполагал, что после всего услышанного потрясти его уже невозможно, а зря!
- То есть… Тристан… Господин Фейран приказал тебе отдаться другому мужчине?
- Да… - тускло прошептал Айсен, зябко обнимая себя руками и опуская голову, - Хотя почтенный Ахмади не захотел меня.
Действительно, почтенный! Кер мысленно поблагодарил бога, что этому ребенку, - а ведь он еще ребенок! - встретился хотя бы один нормальный приличный человек. Он задушил приступ негодования, опасаясь испугать своим гневом сжавшегося мальчика.
- Как я понимаю, Фейран даже не спросил, согласен ли ты отдаться ему или кому-то еще, - мягко заметил мужчина, и Айсен удивленно взглянул на него.
- Рабов не спрашивают… - озвучил он очевидное.
- Но ты ведь не хотел, - настаивал Кер.
Юноша смотрел на него, ошеломленно хлопая ресницами, а потом вдруг отчаянно замотал головой. Филипп устало потер лоб: поступки брата, безусловно, шокировали. Оправдать их ничем не получалось… да и не очень хотелось!
- Айсен, поверь, больше никто не будет принуждать тебя! Вот это, - он подцепил пальцем ошейник, - еще не дает право забывать, что ты человек! С такой же кровью… сердцем и душой! «Раб это вещь» - не более чем удобное оправдание для собственных грехов!
Кер видел, что юноша не очень понимает его и не верит, но это только начало. Нужно же хоть кому-то показать ему, что то, как с ним обходились все это время - отнюдь не в порядке вещей! Мужчина мерил шагами клетушку каюты, чтобы как-нибудь выплеснуть раздражение.
- Работа это одно, и в любом занятии нет ничего дурного или постыдного. Но твое тело должно принадлежать только тебе и только ты сам вправе решать как им распорядится и в чью постель придти…
Он обернулся, чтобы заметить, как по ввалившимся бледным щекам градом катятся слезы.
- Но ссейдин… - мучительно выдохнул Айсен, - я хотел… я хотел с ним! Почему тогда он… он…
Юноша зашелся слезами, спрятав лицо в ладонях и слушая эти горестные безысходные рыдания, мужчина под влиянием вырвавшегося признания потихоньку начал проникаться новой, не менее шокирующей, чем все остальное, мыслью. Он снова сел рядом, дождался, пока мальчик немного успокоится, поглаживая по плечам и проговаривая что-то теплое и утешающее, и с улыбкой поинтересовался: