…Ижемчугом становятся они,
Что снова я к ногам твоим бросаю.
Я ждать готов, когда любовь другая
Разрушит чары, нас соединив.
Он перекладывает на музыку легенды, подумала Бренна, и ждет… чего он ждет?
Услышав шум подъезжающего автомобиля, она поспешно положила листок и отодвинула ноты.
Шон увидел дымок над коттеджем. Это, конечно, Бренна. Вот в том, что с этим делать, он был не так уверен. Остается лишь надеяться на озарение, как в музыке.
Он вошел в прихожую и увидел в гостиной Бренну.
— Утром было холодно. Я разожгла камин.
Шон кивнул.
— Хочешь чаю?
— Нет. — Она вглядывалась в его л и ц о, но ничего не могла в нем прочесть. — Я подумала, что должна тебе сказать. Я поговорила утром с Мэри Кейт. С глазу на глаз.
— Значит, вы помирились?
— Да.
— Я рад за вас. Надеюсь, скоро она и со мной помирится.
— Для нее это будет непросто, но в остальном… когда я перечислила твои недостатки, она поняла, что совсем не влюблена в тебя.
Шон удивленно поднял брови.
— Умный ход, — признал он через мгновение.
— Шон! — Бренна удержала его за руку. — Мне жаль, что мы вчера так нелепо расстались.
«Мне жаль». Шон понимал, как нелегко ей произнести эти слова. Тем они ценнее.
— Тогда и мне тоже.
Она пахла воскресеньем — шампунем и мылом, — а ее глаза молили о прощении.
— И меня не раздражают твои недостатки, ну, большинство из них. Не очень раздражают.
— Значит, и мы помирились?
— Хотелось бы.
Шон прошел в комнату, сел в единственное кресло, не заваленное нотами.
— Мэри Бренна, посиди со мной немножко.
Она вздохнула с облегчением. Кажется, она знает, что он задумал. Вряд ли можно придумать лучший способ завершить примирение. Она подошла, села к нему на колени, склонила голову на его плечо.
— Снова друзья?
— Мы всегда были друзьями.
— Я почти не спала. Я боялась, что нам будет неловко друг с другом, хотя мы обещали остаться друзьями.
— И останемся. Только друзьями? Это все, чего ты сейчас хочешь?
Вместо ответа она коснулась губами его губ. Он вдохнул ее вздох, такой теплый, такой родной, притянул ее ближе, не прерывая поцелуй, затем провел дорожку губами к ее лбу. И крепко обнял. Бренна притихла, озадаченная, и ждала, ждала, когда же он начнет ласкать ее, но он просто держал ее. В камине дымился и шипел огонь, а в окна стучали капли дождя.
В конце концов она расслабилась и просто нырнула в уют его объятий, убаюканная теплом и тихой близостью.
Никогда у нее не было такого любовника, как он. Такого, кто понимал ее, такого, кто довольствовался невинными объятиями в дождливое утро. Не поэтому ли она влюбилась в него? А может, и в самом деле любила его всегда, только не понимала этого? Каким бы ни был ответ, еще во многом предстояло разобраться, еще многое предстояло обдумать, пока не лягут на место все части мозаики.