Затем пришла Марам, понаблюдала за ним и присоединилась к уборке.
Потом она стала инициатором очередного спора, который они продолжили в гостиной. Они спорили и затем, разойдясь, он пошел в ванную комнату, она — на кухню.
— Если все мужчины, особенно богатые принцы, обречены на встречу со скупыми, хладнокровными, хитрыми колдуньями, как ты объяснишь ситуацию с твоими братьями?
— Ты хочешь знать, как они появились на свет? — ответил он, в третий раз полируя зеркало в ванной комнате и пытаясь подольше побыть вдали от Марам. — Кстати, они и я родились от скупой и хладнокровной женщины.
Он услышал звон кастрюль и ее хихиканье:
— Ты говоришь о своей матери?
— И о моей мачехе. Я просто озвучиваю факты. Если хочешь проверить, я отсылаю тебя к источникам, которые подтвердят мое мнение.
— Важнейшим из этих источников будет, конечно, твой отец. Но его показания субъективны. Я хотела бы услышать более объективные мнения — от самих женщин.
Он снова помыл и высушил раковину:
— В случае моей матери тебе понадобится сеанс вызывания духов и сильная ведьма, которая не позволит ей украсть твою душу и завладеть твоим телом. Во время общения с моей мачехой тебе придется надеть амулет, чтобы она не высосала из тебя кровь.
Услышав ласкающий уши смех, он сердито уставился на себя в зеркало, стараясь сдержать глупую улыбку.
Когда Амджаду удалось изобразить привычную ядовитую ухмылку, он вышел из ванной комнаты. Он увидел, что Марам уложила волосы в высокий пучок и закрепила его карандашом вместо заколки, мелкие прядки падали на ее раскрасневшееся лицо. Она закатала рукава и брючины, надела чистые кроссовки. В таком виде Марам и мыла пол. При виде ее Амджад возбудился так, словно она была в туфлях на высоких каблуках, стрингах и бюстгальтере пуш-ап.
С трудом проигнорировав эти острые ощущения, Амджад прошел на кухню и начал варить кофе.
— Теперь, после твоего рассказа, я знаю: твоя мать тоже представляет опасность.
Она усмехнулась, но не стала отвечать, а только усерднее потерла пол у своих ног.
— Моя мать не стала бы красть души или пить чью-то кровь. Размышляя о своей жизни и сопоставляя все плюсы и минуты, я понимаю: она старалась делать то, что лучше для меня.
Амджад поочередно поднял ноги, давая ей возможность протереть под ними пол, и с жалостью на нее посмотрел:
— Скорее я поверю в то, что мы будем кататься на лыжах по пустыне.
Она одарила его ослепительной улыбкой:
— Ты так и не объяснил мне, почему с твоими братьями все произошло иначе. Шахин согласился на изгнание, Харрис бросил вызов местным обычаям и нажил множество сильных врагов — ради того, чтобы быть с любимой женщиной. Они с радостью пожертвовали бы всем.