Ясно, что речь идет не об одном, а о братьях Ланских, принимавших участие в похищении невесты. Из того же «Сборника» известно, что Александр служил в Кавалергардском полку «одновременно со своим младшим братом Петром». Само собой приходит мысль, что еще один из неназванных пособников тайного венчания, как раз «наш» Петр Петрович.
...Мариупольский полк, конечно, не Кавалергардский. Но и там Александр Ланской не затерялся. Кое-кто на него посматривал как на «столичного» искоса, и он решил положить этому конец. Случай представился. Надо было доставить турецкому паше важную бумагу от русского командования с очень неприятным для него содержанием.
«В то время международное право плохо уважалось», – писали об этой истории. Гонец, привезший плохую весть, мог поплатиться головой. А потому вызвали добровольцев. Читатель уже догадался, что первым оказался Александр Ланской. У их семьи было имение под Феодосией, где от местного населения молодые Ланские научились татарскому языку. Довод был убедительный, и опальный кавалергард, захотев заставить товарищей по новому полку уважать себя, ринулся в опасный путь.
Все, что произошло дальше, свидетельствовало о мужестве и высоких нравственных качествах кавалергарда Ланского.
Фамилия Ланских оказалась на слуху в момент нечаянного возвышения молодого кавалергарда Александра Дмитриевича, ставшего фаворитом Екатерины II. Как это водится, императрица облагодетельствовала всю его родню. Несмотря на добрую память, оставленную о себе рано умершим фаворитом, Ланские избегали вспоминать об этой истории.
...Александр благополучно передал паше послание. Тот спросил у гонца, знает ли он содержание бумаги. «Лишь отчасти», – ответил Ланской. Но во время обсуждения турками полученного известия кто-то заметил, как менялось выразительное лицо гонца. И тогда паша спросил, понимает ли русский курьер по-турецки: ведь то, о чем они говорили, было отнюдь не для вражеских ушей. И тогда...
«Сердце Ланского дрогнуло, но и в эту минуту, когда жизнь его висела на волоске, он не способен был солгать. Прямо взглянув на пашу, он чистосердечно сознался, что говорит немного по-татарски и что сходство наречий дало ему смутное понятие о происходивших переговорах. Наступило зловещее молчание. Ланской мысленно уже готовился к смерти...
Но это прямодушие русского офицера, тот характер, который не позволяет солгать даже во свое спасение, видимо, так поразили пашу, что он отпустил гонца восвояси.
Этим скромным подвигом Ланской оказал большую услугу командованию и был возвращен в Кавалергардский полк».