Я не могла оставить его до тех пор, пока не увидела его таким, каким он был на самом деле, а не таким, каким мне хотелось его видеть. В последние три месяца нашего брака я просто наблюдала — не читала ему бесконечных нотаций, а просто наблюдала за ним. Именно тогда мне стало ясно, что я не могу с ним жить. Много лет я ждала, когда смогу полюбить того замечательного мужчину, в которого муж превратится с моей помощью. Лишь надежда на то, что он переменится ради меня, поддерживала меня все это время.
Однако мне по-прежнему не было ясно, что я отдавала предпочтение не тем мужчинам, которые сами по себе были замечательными, а тем, которых считала нуждающимися в моей помощи. Это начало доходить до меня лишь после нескольких романов с «невозможными» мужчинами: один не расставался с бутылкой, второй был педерастом, третий оказался импотентом, а четвертый, с которым у меня завязались довольно длительные отношения, состоял в очень несчастном браке. Когда этот последний роман закончился катастрофой, я уже не могла верить в то, что мне просто не везет. Я знала, что сама приложила руку ко всему, что со мной произошло.
К этому времени я стала психологом с лицензией, и смысл всей моей жизни сводился к помощи людям. Теперь я знаю, что среди моих коллег очень многие похожи на меня: на работе они помогают другим, нуждаясь при этом сами в такой же помощи. Все мое общение с сыновьями сводилось к напоминаниям, лекциям, поощрениям и к беспокойству за них. Это было все, что я знала о любви — беспокойство за людей и попытки помочь им. Я не имела ни малейшего представления о том, что можно принимать людей такими, каковы они есть, возможно, потому, что никогда не относилась к себе подобным образом.
И тут жизнь оказала мне настоящую услугу. Мои дела как раз пошли под гору. Когда мой роман с женатым мужчиной закончился, у обоих моих сыновей возникли неприятности с законом, а у меня начались серьезные проблемы со здоровьем. Я просто больше не могла заботиться о ком-то еще. Офицер полиции, отвечавший в течение испытательного срока за моего сына, сказал, что мне давно пора позаботиться о себе. Каким-то образом мне удалось услышать его. После всех лет моей работы психологом он оказался единственным, кто наконец-то смог достучаться до меня. Вся моя жизнь должна была пойти под откос, чтобы мне удалось трезво посмотреть на себя и оценить глубину моей ненависти к себе.
Одним из наиболее тяжелых фактов, которые мне пришлось признать, был тот факт, что моя мать на самом деле не хотела нести ответственность за мое воспитание. Теперь, будучи взрослой, я могу понять, как тяжело ей было. Когда она говорила, что люди не хотят моего общества, она в действительности имела в виду себя. Ребенком я чувствовала это, но была не в состоянии признать проблему и предпочла ее проигнорировать. Я игнорировала массу вещей, не позволяла себе слышать постоянную критику матери в мой адрес и не замечала, как мать сердилась, если мне становилось весело. Мне было слишком страшно ощущать ее враждебность, направленную на меня, поэтому я перестала чувствовать, перестала реагировать и направила всю свою энергию на примерное поведение и на помощь другим. Пока я работала с кем-то еще, у меня не было времени обращать внимание на себя, ощутить собственную боль.