Она говорила, что много ест оттого, что очень несчастна. Я говорил, что напиваюсь оттого, что не могу сделать ее счастливой. Вот таким нездоровым способом мы прекрасно дополняли друг друга. У каждого из нас было оправдание тому, что он делал.
Большую часть времени мы притворялись, будто настоящих проблем вообще не существует. В конце концов на свете полно толстых и пьющих людей.
Потом меня арестовали за хранение опасных наркотиков. Я провел десять дней за решеткой, но родители нашли ловкого адвоката, добившегося для меня курса терапии в качестве альтернативы тюремному сроку. Пока меня не было, Элейн собрала свои вещи и ушла. Я очень разозлился. Я считал, что она бросила меня в трудную минуту. По правде говоря, перед моим арестом мы постоянно ссорились. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что жить со мной становилось все тяжелее и тяжелее.
Паранойя, которая развивается у людей, долгое время употребляющих наркотики, начала проявляться и у меня. Почти все время я пил и глотал таблетки либо хотел как можно скорее этим заняться. Элейн принимала происходившее со мной близко к сердцу, считая, что если бы она могла измениться, то я бы почаще бывал с нею, а не отключался каждый день. Она думала, будто я избегаю ее. Черт возьми, я избегал самого себя!
Как бы то ни было, Элейн исчезла примерно на десять месяцев — думаю, отправилась в очередной марш мира. Консультант, с которым я встречался, настаивал на том, чтобы я ходил на собрания «Анонимных наркоманов». Поскольку приходилось выбирать между собраниями и тюрьмой, я подчинился. Там я встретился с несколькими людьми, которых знал раньше. Через некоторое время до меня начало доходить, что у меня действительно могут быть проблемы с наркотиками. Эти люди жили и что-то делали, в то время как я по-прежнему ежедневно по нескольку раз отключался. Поэтому я перестал без толку таскаться на собрания и попросил одного парня, о котором много думал, помочь мне. Он стал моим поручителем. Я звонил ему дважды в день, утром и вечером. Это означало изменить все, к чему я привык — друзей, вечеринки, все остальное, — но я сделал это. Терапия оказалась полезной, поскольку консультант знал, что мне предстоит испытать, и мог вовремя предупредить меня. Так или иначе, но это сработало, и я смог воздерживаться от алкоголя и наркотиков.
Элейн вернулась через четыре месяца после того, как я стал полным абстинентом, и сразу началась старая песня. Мы уже играли в эту игру, которую мой консультант называл «заговором обреченных». Таков был наш способ использовать друг друга и иметь возможность практиковать наши болезненные пристрастия. Я знал, что если свяжусь с ней, то все начнется снова. Теперь мы даже не друзья. Мы просто не можем поладить друг с другом, если не можем болеть вместе.