Все. Я был готов к неприятностям. Почему-то так мне и подумалось – раз староста побоялся придти один, значит – будут отказываться от моих предложений. И мне не останется ничего иного, как бросить их тут на произвол судьбы. Не кормить же мне их бесплатно по гроб жизни! Поди, догадаются разбежаться по более благополучным местам.
Аккуратно – это уже Герина немецкая педантичность виновата – сложил письма по разным кармашкам сумки. Одни – для моего личного архива. Другие в канцелярию губернского правления.
Проверил, как сидят пеньки капсюлей на шпыньках запальных камор. Мало ли. Что-то часто в меня стали стрелять. Прям, обидно. И ведь, что характерно, я-то сам уже с месяц не то что никого не убил, а даже и не выпалил ни в кого! Так нет. Так и норовят моей слабостью воспользоваться…
Из лагеря тянуло вкусным запахом ненавистной походной каши. В животе забурчало. Эх, упругих пельмешиков бы с золотым маслицем и перцем. Ножку куриную с золотистой поджаренной корочкой. Щей горяченьких со сметаной. И булочек. Маленьких, кругленьких, пухленьких, посыпанных сахарной пудрой и корицей…
Зря подумал. Там люди ждали, а меня тут слюней полон рот. Кое-как справился, проглотил. Не плеваться же. Это святое. От мыслей благостных, а не от отвращения. Такое на землю выхаркивать – грех.
— Ну? — полуобернулся к мужикам, передавая ношу Артемке. Не хотелось размусоливать. Нет, так нет. Да, так да. Бегом собираться. Время не ждет.
— Брагодарствие мы, вашество, от общества томского принесли, — поклонился Селиван. Остальные чуть отстали, но зато склонились гораздо глубже. — Благослови тебя Господь, барин, за то, что дозволил самим решить – как нам дальше жить-поживать.
Опа-на! Это они за право выбора, что ли, благодарят?! За неотъемлемое право каждого свободного человека?
— Вы свободные люди, и не мне вас принуждать, — внутри себя тихонько хихикая, строго сказал я. — Будет воля помереть тут всем с голодухи, я препятствовать не в силах.
— Так и общество наше порешило, — кивнул староста. — Грех это, самим себя голодом морить, когда барин иное сулит. Потому, согласные мы. Только опасаемся, в осень глядючи, с мест баб с ребятишками срывать. Дозволь их тута покамест оставить. А мы артельно где укажешь, там и работу работать станем.
А я чего? Мне же и забот меньше. Припасов, что я из Тугальского привез, им до весны точно хватит. С летом и переедут. Все равно в Бийск баржи со ссыльными пойдут. Вот обратно все оставшееся население Томского и вывезут…
Ночью прошел первый осенний дождь. Холодный, с сильным, пронзительным ветром, он легко трепал плохо закрепленные крылья палаток, пробирался внутрь и выдувал из-под одеял остатки тепла.