" уже должны оформить регистрацию в Минфине нового товарищества. К весне же, до вскрытия рек, в Колывань должен придти обоз с переселяющимися для работ на руднике крестьянами, которых ушлый чиновник попросту выкупил у российских помещиков.
Мы с Герой были в шоке! Крепостная повинность была уже четыре года как отменена, а людьми продолжали торговать?! Следовало срочно, немедленно прояснить этот скользкий вопрос. Только сделать это из деревни Марушки, что верстах в тридцати на северо-восток от Бийска, было никак не возможно. Пришлось унять приступ любопытства, читая другие письма.
Проштампованные министерскими оттисками послания отложил подальше. Никакого желания вникать в официальные бумаги не находилось. К ним же добавил конверты, подписанные Фризелем и Фрезе.
Размытая печать на письме от Пестянова утверждала, что принято оно к отправке из Колывани. Это и оказалось самым интересным в послании. Остальная, доводимая до моего сведения информация была вполне предсказуема.
Горное начальство воровало в совершенно беспредельных количествах, с совершенно фантастической изобретательностью. Урожайные годы, решением Горного Совета объявлялись неурожайными. Крестьянам будто бы выдавалось вспомошествие из казенных продовольственных магазинов. На самом деле государственное зерно продавалось купцам, и закупалось новое для пополнения запасов. Естественно, в связи с неурожаем – существенно дороже.
Выделенные на геологические изыскания средства делились прямо в Барнауле. Фрезе выписывал требование к старостам поселков и деревень оказывать всяческое содействие горным инженерам и те попросту грабили крестьян. Сообщалось о многочисленных фактах вымогательства мзды за "неподкоп". Это когда геологи с большой дороги утверждали, что требуется рыть шурфы прямо под домом какого-нибудь излишне дерзкого земледельца, и тому не оставалось ничего иного, как платить, чтоб избежать слома строений.
Приписывались объемы пустой породы в серебряных рудниках. Бралась дань за "перевес" сдаваемого старателями золотого песка. Приписывалась стоимость доставки на заводы древесного угля, как и сама цена на уголь. Егеря казенных лесных дач требовали плату с туземцев за сбор сухостоя в лесах, а сами егерские должности продавались горными начальниками.
Межевые начальники обманывали крестьян при землеотводах. А при любых проявлениях недовольства в дело вступал Барнаульский батальон и Горная Стража, набранная из кого попало – лишь бы кровь не боялся лить и приказы выполнял, не обсуждая.
Варешка приводил список свидетелей и перечень документов, которые ему удалось каким-то образом добыть. Этого было, даже, по мнению скептически настроенного Германа, достаточно, чтоб отправить большую часть барнаульских лиходеев осваивать просторы целинного Сахалина.